БЛЯТЬ, ДАЙТЕ УЖЕ СИГАРЕТУ.
я, блядь, не знаю, в чем моя проблема.
и, да, это снова рпс, и это снова оридж со знакомыми именами или типа того. нет объяснений. все в голове.
райтинг ин прогресс.
1Будильник звонит в половину второго ночи.
Крис просыпается легко, и, хотя отражение красноречиво показывает заметные синяки под глазами, самым главным для него всегда было подняться с кровати как можно быстрее. Энтони не будет ждать – Крис должен сменить его в небольшом 7-Eleven на Восемьдесят шестой ровно в два часа, как обычно, и если он опоздает, Маки просто заснет, привалившись к кассе; не самое необходимое зрелище для случайных покупателей, которым вздумается зайти в продуктовый магазин в такое время.
Может быть, – думает Крис, натягивая бордовую форменную футболку, – может быть, этой ночью в магазине будет пусто. Он работает там практически год и уже не уверен, так ли сильно хочет этого практически постоянного пятичасового одиночества, но привыкнуть к нему оказалось слишком легко. Тишина, нарушаемая разве что приглушенным гулом холодильников и гудками автомобилей за окном, и несколько безымянных человек, чьи истории Крис всегда рад додумать, – вряд ли ему нужно больше.
Энтони, конечно, спит; Крис не отказывает себе в удовольствии и нежно дает ему подзатыльник, огибая широкую стойку.
– Эй! – вопит Энтони, подскакивая. – Чувак, ты придурок.
– Проснись и пой, – фыркает Крис, осматривая пустой магазин. Полки с сигаретами и энергетиками нужно пополнить, машину со слашем перезапустить, это, похоже, будет его максимумом на сегодня, и не то чтобы Крис жаловался – у него всегда есть конспекты, которые требуют внимания, как и череда тестов на следующей учебной неделе.
Крис стонет, едва вспомнив об этом.
– Однажды я начну мстить, – сообщает Энтони, выгребая из ящика телефон и бумажник; он продолжает уже у двери: – И ты не узнаешь, когда именно я начну. Удачной смены!
– Приготовишь завтрак! – бросает Крис вслед.
Маки никогда не готовит чертов завтрак. Счастливо дрыхнет, когда Крис возвращается в их небольшую квартиру, – которая чаще всего напоминает больше Помпеи, чем человеческое жилище, – и каким-то образом выпивает к утру все молоко. Крис действительно не представляет, как чертов Энтони делает это во сне.
Первые два часа проходят так, как и должны всегда; всего три посетителя, два из них пьяны и ничем не примечательны, – пара упаковок пива и четыре пачки чипсов, – третий берет свои обычные Мальборо и уходит молча. Крис зовет его своим Завсегдатаем (“с большой буквы, да, Маки, вместо гребаного имени”); клетчатые рубашки, взъерошенные волосы, оттопыренные уши и усталый взгляд – все, что можно сказать об этом парне наверняка. Все остальное Крис додумывает легко, у него всегда есть пара десятков вариантов, остается лишь придерживаться одного; иногда парень напевает что-то себе под нос, и Крис думает, что он музыкант. Один из тех, что сочиняют песни ночью у себя дома, лениво перебирая струны старой гитары, и даже не мечтают о признании, о славе – разве что где-то глубоко в подсознании, возможно, но чаще всего эти ребята так и заканчивают. Старая гитара, потрепанные нотные листы, маленькая кухня; жена и дети, может быть – не сейчас, но когда-нибудь. В своей собственной жизни Крис всего этого не видит, – да, конечно, этот год выпускной, череда экзаменов, проект по американской истории начала двадцатого века, специальность, диплом, люди делают это, находят работу, заводят семью и пару больших собак. Все это будет однажды.
Сейчас чужие истории интересуют Криса больше собственной.
Раздражающий колокольчик звенит, когда дверь распахивается; небольшая компания вваливается в магазин, и Крис удерживается, чтобы не закатить глаза – с таким шумом здесь обычно появляются налакавшиеся дешевой водки студенты, такие же, в общем, каким он сам чаще всего бывает по выходным, это не должно раздражать, – это и не раздражает в нерабочее время. Впрочем, Крис быстро понимает, что неправ – они переговариваются громко и весело, стоя у холодильника с газировкой, но это веселье не вызвано алкоголем; убедившись в этом, Крис утыкается в телефон. Чертово идиотское приложение из тех, что он всегда ненавидел, практически всегда отнимает у него как минимум половину смены, и если бы когда-то кто-нибудь сказал, что угадать слово по четырем картинкам настолько сложно, Крис бы рассмеялся этому идиоту в лицо. Теперь он раздраженно пялится на машинки, бабочек, стеклянные фигурки и открытки, и он, блядь, понятия не имеет, что все это должно означать.
Одна из студенток смеется особенно визгливо, и Крис неосознанно хмурится.
– Мы тебе мешаем? – тут же спрашивает вдруг кто-то совсем рядом; Крис поднимает голову и задерживает дыхание. Он всегда был тем, кто смотрит – рассматривает, разглядывает, задерживает внимание, обращается к деталям и запоминает их моментально, будто отпечатывая в памяти, а парень, привалившийся к стойке, будто создан для того, чтобы на него смотреть.
Это совсем не странно.
– Что? – Крис выдыхает, расслабляясь, и улыбается как можно вежливее. Улыбка продавца – то, что приходит с опытом, всегда говорит Энтони, скалясь в лицо очередному потенциальному грабителю. – Нет. Все нормально.
Парень с интересом прослеживает взглядом телефон, который Крис опускает перед собой, и весело бросает в сторону:
– Эй, заткнитесь! Тут человек занят.
Ему отвечают в основном смешками; один из студентов, крашеный блондин, подходит с банкой энергетика в руках. Он выглядит как самый неприятный человек на планете после профессора, который ведет у Криса социологию. Социология, тут же понимает Крис, точно – блондин определенно учится с ним в одном университете.
– Конечно, он занят, Стэн. Он здесь работает.
– Он угадывает слова, – возражает парень – Стэн? Это имя? – и улыбается. Об этой улыбке Крис хотел бы писать; он рисовал бы ее, по крайней мере – лучше выбирать то, что умеешь.
– Он делает что? – блондин вскидывает брови, явно не впечатленный.
– Угадывает слова, Хемингуэй. Интеллектуальные игры развивают воображение, улучшают работу мозга, слышал, может быть?
Об этой улыбке – не прошло и пяти гребаных минут – Крис уже может сказать больше, чем ему бы хотелось, и не может сказать ничего; он был бы рад видеть ее чаще.
Иногда Крис бесит сам себя так, мать его, сильно.
– Себастиан, – тянет еще один парень, у него добрый взгляд и помятый вид; они наконец встают в очередь вместе со смешливой брюнеткой, и Крис начинает пробивать покупки. – Опять достаешь кого-то?
– Это называется общительность, – поясняет Себастиан, протягивая Крису блок Лаки Страйк. – Коммуникабельность. Открытость. Все, чего вы лишены, придурки, – обернувшись, он указывает на всех по очереди. – Тоби, Чейс, Джессика. Познакомьтесь, это, – он опирается о стойку, сощуриваясь, и смотрит на нашивку на бордовой футболке, – Крис. Мало говорит, любит угадывать слова, не любит ваш тупой смех.
Все трое бормочут приветствия вразнобой, демонстративно закатывая глаза; Крис ухмыляется и ничего не может с собой поделать.
– Все в порядке, – честно говорит Крис, укладывая товары в пакет и указывая на итоговую цену. – Здесь иногда слишком тихо, – может быть, не совсем честно.
Слишком тихо здесь не бывает, не для Криса, по крайней мере; это, в конце концов, было одной из причин, по которым он вообще выбрал эту работу. Тем, из-за чего он, заканчивая университет, в свои двадцать два года работает в круглосуточном продуктовом в Бруклине и определенно, совершенно, абсолютно никогда на это не жалуется.
Себастиан выглядит так, словно не верит ни единому слову, но все равно смеется, – черт его знает, над чем, - запрокидывая голову; Крис продолжает смотреть – яркие, словно светящиеся глаза, открытая шея, полные губы – и отмирает, только когда блондин кашляет, подталкивая к нему купюры.
Крис молча отсчитывает сдачу; он скорее из тех, кто говорит, а не слушает, даже при первом знакомстве, однако прямо сейчас что-то меняется, и он пока не может определить, что именно.
– Пока, Крис, – пропевает Джессика, как только Крис отдает Тоби сдачу; все они быстро выходят, переговариваясь по пути, и, может быть, все это непривычно. Громко, лучше сказать – неожиданно громко для обыкновенной ночной смены.
Себастиан задерживается на пару мгновений дольше, хлопая ладонью по стойке рядом с телефоном.
– Коллекция, – говорит он и усмехается, встречая удивленный взгляд Криса. – Это слово. Коллекция. Всегда пожалуйста.
Крис просто смотрит ему вслед. Он качает головой, когда дверь наконец захлопывается в последний раз, и, да, “коллекция” – верный ответ; впервые Крису не хочется додумывать чью-то историю просто так.
В этот раз он хотел бы ее услышать.
upd.
2
Они снова появляются через три дня.
Три часа ночи, вторник, это по-настоящему мертвая зона даже для вечно бодрствующего Нью-Йорка, и Крис, практически наслаждаясь привычными звуками пустого магазина, пытается продраться через собственные конспекты по зарубежной истории.
Надо что-то делать с почерком.
Они в этот раз вдвоем; Себастиан влетает в помещение спиной вперед, не переставая говорить что-то. Его голос – то же самое, что и улыбка, – еще одна история, которую хочется знать и не хочется выдумывать. Невежливо пялиться на людей, неохотно напоминает себе Крис, поднимая голову от тетрадей; но Себастиан продолжает вдохновенно что-то нести, размахивая руками, кольца на его пальцах поблескивают, а глаза – сверкают, и, в самом деле.
Кого тут волнует вежливость.
– …так больно! Ты – везде и во всем, что я с тех пор видел, на реке, в парусах кораблей, на болотах, в облаках, на свету и во тьме, – Крис начинает подозревать, что дышать Себастиан считает необязательным, потому что он просто болтает без перерыва, пока Джессика смеется и пытается отмахнуться, – в ветре, в море, в лесу, на улицах. Ты – воплощение всех прекрасных грез, какие рождало мое воображение, – выдыхает Себастиан, преграждая Джессике путь к кассе, и до Криса медленно доходят две вещи.
Он наконец понимает, что это цитата; это должна быть цитата, кто, в конце концов, в их гребаное время вообще говорит про прекрасные грезы?
Он наконец понимает, что эти двое наверняка вместе; это вроде как напрашивается само собой?
– Так писал Диккенс, – весело сообщает вдруг Себастиан совсем близко, Крису приходится делать вид, что он не завис, глядя на него. – И так должен был сказать тебе твой придурок, Джессика, и только так, и что ты получила? Тот, кто тебе такого не говорит, заслуживает быть посланным. Будь добра, сделай мне одолжение, пошли его уже нахуй.
– Хорошо, – стонет девушка, явно повторяя это не впервые; Крис демонстративно утыкается в конспекты, он давно бы уже уточнил, хотят ли они что-то купить, у кого угодно еще, выпроводил бы побыстрее, не нарушая свое пятичасовое равновесие, но. Черт, но, ладно, он действительно не хочет, чтобы они уходили.
Чтобы он уходил.
– Хорошо, хорошо, Себастиан, только заткнись, пожалуйста. Крис, привет, здесь продают шампуни с шоколадом?
Крис поднимает брови, стараясь сдержать смех; Себастиан не сдерживается, наблюдая за ним.
– Наверное, – сомневаясь, отвечает Крис, указывая в нужную сторону. – На тех полках… Наверняка есть что-нибудь, – он удивленно провожает Джессику взглядом. – Шампуни с шоколадом, серьезно?
– Не хочет есть – пусть хоть нюхает, – закатывает глаза Себастиан. – Как смена?
– Отлично.
– Я бы поверил, – кивает Себастиан, – если бы не это выражение лица. Оно напоминает кирпич. Не в том смысле, что ты похож на кирпич, ты очень даже ничего, вообще-то.
Крис теряется; не смущается, это не в его привычках, но это точно не то, чего он мог ожидать.
– Окей.
– Окей? Джесс! Я сказал этому парню, что он симпатичный, и все, что он ответил – “окей”. Окей.
– Не обращай на него внимания, Крис, – громко смеется Джессика, подходя к прилавку, дурацкий колокольчик звенит как раз в этот момент. – Он всегда такой странный.
– Странный? Женщина, я попросил бы…
Крис пропускает все мимо ушей, – не упуская разве что голос, сам голос, не так уж важно, что Себастиан говорит, Крис считает, что он мог бы зачитывать телефонный справочник, и все бы слушали, – и смотрит на своего Завсегдатая, куда более мрачного, чем обычно. Парень осматривает магазин, в его глазах Крис может ясно видеть удивление – все еще вторник, все еще ночь, Крису нравится думать, что не он один считает этот магазин чем-то вроде безопасного, тихого белого пятна на карте, оторванного от мира. Это место редко бывает таким громким – все еще полным смеха, шутливых споров, – полным жизни.
Нахмурившись, Завсегдатай скрывается между полками, уходя прямо к своим Мальборо, и Джессика вдруг, что-то пробормотав, практически убегает следом.
– Курить – здоровью вредить! – кричит ей Себастиан.
– Конечно, как будто ты не стащил у меня последнюю пачку час назад!
Прямо сейчас Крису жаль, что у него нет повода подойти к полкам с сигаретами ближе; взгляд Джессики перед тем, как она скрылась из вида, был любопытнее, чем весь его прошедший день. Крис может с уверенностью утверждать, что это – начало одной из тех историй, которые хотя бы на десятую долю являются правдой. Крис может с уверенностью утверждать, что это было бы самым значительным, что происходило с ним за последнее время.
Крис вздрагивает, когда прямо перед носом Себастиан щелкает пальцами; тот практически ложится на стойку, сложив на ней руки, и бросает взгляд на тетради.
– Никаких игр сегодня?
– Учеба, – пожимает плечами Крис, улыбаясь. – Все еще надеюсь на будущее.
– Вера на многое способна, Джек, – трагическим шепотом соглашается Себастиан, и Крис округляет глаза:
– Ты правда только что процитировал “Остаться в живых”?
– Может быть. Ты правда только что узнал непопулярную цитату из сериала, на который все давно забили?
– Может быть, – фыркает Крис, глядя на своего Завсегдатая, подошедшего с блоком сигарет. Джессика подходит прямо за ним, неловко останавливаясь рядом и явно не находя себе места; это просто смешно, на самом деле, Крис с трудом напоминает себе о необходимой вежливости. Себастиан не утруждает себя такими мелочами и разглядывает свою подругу с выражением я-знаю-все на лице, закусив губу и очевидно пытаясь сдержать смех.
Крис пробивает блок, понимая, что от Джессики многого не дождется.
– Мальборо, да? – говорит вдруг она, сжимая свои покупки в руках; Завсегдатай медленно кивает, будто удивляясь, что обращаются именно к нему. – Я обычно беру Винстон.
Крису требуется вся сила воли, чтобы взять себя в руки. Завсегдатай бросает пару центов из сдачи в банку для мелочи и выходит молча, оставляя Джессику беспомощно смотреть ему вслед.
– Подруга, – ласково начинает Себастиан, приобнимая ее за плечи, – это был провал. Нет, постой, тебе двадцать один год, это серьезнее, чем кажется, позволь мне подумать над термином. Неудача? Несчастье? Крах? Фиаско? Крис, твой вариант?
– Я бы остановился на “фиаско”, – усмехаясь, отвечает Крис, пытаясь смягчить свой тон, потому что девушка напротив него выглядит так, словно готова расплакаться, и это так странно. Из того, что видел Крис, Джессика – одна из тех девушек, что вечно довольны миром и собой. Такие девушки живут, может быть, немного бестолково, но весело, в кругу друзей и поклонников, перескакивая с одной вечеринки на другую, успевая где-то в перерыве сохранять контроль над собственной жизнью; такие девушки не краснеют перед незнакомцем в продуктовом магазине и определенно не выглядят так, словно любовь с первого взгляда прилетела им крепкой пощечиной прямо в лицо.
– Да. Фиаско подходит. Джесс, отомри, мы задерживаем человека. Он верующий студент и на что-то надеется.
– Этот парень? – определенно пропустив все мимо ушей, все еще растерянно спрашивает Джессика, пока Крис разбирается с ее шампунем, и вытаскивает кошелек. – Он здесь бывает?
– Раз в неделю или две. Больше ничего не знаю о нем, – говорит Крис со всем возможным сочувствием, протягивая ей сдачу; Джессика вздыхает так разочарованно, что Крис начинает чувствовать себя виноватым.
– То есть… ладно, нет, – поджав губы, она забирает свой пакет и деньги, и Себастиан разглядывает ее со всем возможным удовольствием.
Крис разглядывает его.
– Послушай, Крис, ты не мог бы, – Джессика заминается, это все еще выглядит как самое неестественное, но милое зрелище на планете, – ммм, может быть, я бы оставила тебе свой номер, и в следующий раз, когда он придет, ты…
– Да, конечно, – побарабанив пальцами по стойке, прерывает ее Себастиан. – Крис напишет тебе, и ты появишься в дверях через пять секунд, как какая-нибудь Вандер Вумен, если, разумеется, забыть о том, что ты – не она, и у тебя нет сверхчеловеческой скорости. Впрочем, у Вандер Вумен есть друзья, и если Крис, как добрый самаритянин, напишет тебе вовремя, отрываясь от насущных дел, тогда… о, нет, подожди-ка, ты все равно не успеешь, – он улыбается так самодовольно, что, кажется, лампы в помещении могут засветиться ярче. – С другой стороны, у Вандер Вумен все еще есть друзья, классные парни вроде Бэтмена или Флеша, и если бы кто-то из них держал ночное дежурство в этом славном магазине и держал тебя в курсе на случай, если таинственный незнакомец вдруг появится прямо на вон том пороге, – быстро покосившись на Криса, Себастиан подмигивает ему, – да, это может сработать. Командная работа. Все при деле.
– Правда? – Джессика смотрит на Себастиана распахнутыми глазами, пока Крис пытается осмыслить, что сейчас, черт возьми, произошло.
– Правда, – ухмыляется Себастиан и хлопает Криса по плечу. – До завтра! – утверждает он, прежде чем выйти, и Крис, как и в первый раз, слегка ошалело смотрит вслед.
– Он всегда такой? – успевает он спросить до того, как Джессика направляется к дверям. – Все эти истории, и… – Крис не знает, что именно пытается описать. Он всегда – такой?
Джессика открыто смеется.
– Ну да. Знаешь, его основная специальность – английский язык и литература, можешь себе представить. Слишком много слов в голове.
Это точно, про себя соглашается Крис уже в одиночестве. Слишком много слов в голове, слишком большое желание выплеснуть их в окружающий мир все разом, слишком много невысказанного – это подходит Себастиану, из которого плещет энергия, – желание транслировать.
Крис готов принимать.
и, да, это снова рпс, и это снова оридж со знакомыми именами или типа того. нет объяснений. все в голове.
райтинг ин прогресс.
1Будильник звонит в половину второго ночи.
Крис просыпается легко, и, хотя отражение красноречиво показывает заметные синяки под глазами, самым главным для него всегда было подняться с кровати как можно быстрее. Энтони не будет ждать – Крис должен сменить его в небольшом 7-Eleven на Восемьдесят шестой ровно в два часа, как обычно, и если он опоздает, Маки просто заснет, привалившись к кассе; не самое необходимое зрелище для случайных покупателей, которым вздумается зайти в продуктовый магазин в такое время.
Может быть, – думает Крис, натягивая бордовую форменную футболку, – может быть, этой ночью в магазине будет пусто. Он работает там практически год и уже не уверен, так ли сильно хочет этого практически постоянного пятичасового одиночества, но привыкнуть к нему оказалось слишком легко. Тишина, нарушаемая разве что приглушенным гулом холодильников и гудками автомобилей за окном, и несколько безымянных человек, чьи истории Крис всегда рад додумать, – вряд ли ему нужно больше.
Энтони, конечно, спит; Крис не отказывает себе в удовольствии и нежно дает ему подзатыльник, огибая широкую стойку.
– Эй! – вопит Энтони, подскакивая. – Чувак, ты придурок.
– Проснись и пой, – фыркает Крис, осматривая пустой магазин. Полки с сигаретами и энергетиками нужно пополнить, машину со слашем перезапустить, это, похоже, будет его максимумом на сегодня, и не то чтобы Крис жаловался – у него всегда есть конспекты, которые требуют внимания, как и череда тестов на следующей учебной неделе.
Крис стонет, едва вспомнив об этом.
– Однажды я начну мстить, – сообщает Энтони, выгребая из ящика телефон и бумажник; он продолжает уже у двери: – И ты не узнаешь, когда именно я начну. Удачной смены!
– Приготовишь завтрак! – бросает Крис вслед.
Маки никогда не готовит чертов завтрак. Счастливо дрыхнет, когда Крис возвращается в их небольшую квартиру, – которая чаще всего напоминает больше Помпеи, чем человеческое жилище, – и каким-то образом выпивает к утру все молоко. Крис действительно не представляет, как чертов Энтони делает это во сне.
Первые два часа проходят так, как и должны всегда; всего три посетителя, два из них пьяны и ничем не примечательны, – пара упаковок пива и четыре пачки чипсов, – третий берет свои обычные Мальборо и уходит молча. Крис зовет его своим Завсегдатаем (“с большой буквы, да, Маки, вместо гребаного имени”); клетчатые рубашки, взъерошенные волосы, оттопыренные уши и усталый взгляд – все, что можно сказать об этом парне наверняка. Все остальное Крис додумывает легко, у него всегда есть пара десятков вариантов, остается лишь придерживаться одного; иногда парень напевает что-то себе под нос, и Крис думает, что он музыкант. Один из тех, что сочиняют песни ночью у себя дома, лениво перебирая струны старой гитары, и даже не мечтают о признании, о славе – разве что где-то глубоко в подсознании, возможно, но чаще всего эти ребята так и заканчивают. Старая гитара, потрепанные нотные листы, маленькая кухня; жена и дети, может быть – не сейчас, но когда-нибудь. В своей собственной жизни Крис всего этого не видит, – да, конечно, этот год выпускной, череда экзаменов, проект по американской истории начала двадцатого века, специальность, диплом, люди делают это, находят работу, заводят семью и пару больших собак. Все это будет однажды.
Сейчас чужие истории интересуют Криса больше собственной.
Раздражающий колокольчик звенит, когда дверь распахивается; небольшая компания вваливается в магазин, и Крис удерживается, чтобы не закатить глаза – с таким шумом здесь обычно появляются налакавшиеся дешевой водки студенты, такие же, в общем, каким он сам чаще всего бывает по выходным, это не должно раздражать, – это и не раздражает в нерабочее время. Впрочем, Крис быстро понимает, что неправ – они переговариваются громко и весело, стоя у холодильника с газировкой, но это веселье не вызвано алкоголем; убедившись в этом, Крис утыкается в телефон. Чертово идиотское приложение из тех, что он всегда ненавидел, практически всегда отнимает у него как минимум половину смены, и если бы когда-то кто-нибудь сказал, что угадать слово по четырем картинкам настолько сложно, Крис бы рассмеялся этому идиоту в лицо. Теперь он раздраженно пялится на машинки, бабочек, стеклянные фигурки и открытки, и он, блядь, понятия не имеет, что все это должно означать.
Одна из студенток смеется особенно визгливо, и Крис неосознанно хмурится.
– Мы тебе мешаем? – тут же спрашивает вдруг кто-то совсем рядом; Крис поднимает голову и задерживает дыхание. Он всегда был тем, кто смотрит – рассматривает, разглядывает, задерживает внимание, обращается к деталям и запоминает их моментально, будто отпечатывая в памяти, а парень, привалившийся к стойке, будто создан для того, чтобы на него смотреть.
Это совсем не странно.
– Что? – Крис выдыхает, расслабляясь, и улыбается как можно вежливее. Улыбка продавца – то, что приходит с опытом, всегда говорит Энтони, скалясь в лицо очередному потенциальному грабителю. – Нет. Все нормально.
Парень с интересом прослеживает взглядом телефон, который Крис опускает перед собой, и весело бросает в сторону:
– Эй, заткнитесь! Тут человек занят.
Ему отвечают в основном смешками; один из студентов, крашеный блондин, подходит с банкой энергетика в руках. Он выглядит как самый неприятный человек на планете после профессора, который ведет у Криса социологию. Социология, тут же понимает Крис, точно – блондин определенно учится с ним в одном университете.
– Конечно, он занят, Стэн. Он здесь работает.
– Он угадывает слова, – возражает парень – Стэн? Это имя? – и улыбается. Об этой улыбке Крис хотел бы писать; он рисовал бы ее, по крайней мере – лучше выбирать то, что умеешь.
– Он делает что? – блондин вскидывает брови, явно не впечатленный.
– Угадывает слова, Хемингуэй. Интеллектуальные игры развивают воображение, улучшают работу мозга, слышал, может быть?
Об этой улыбке – не прошло и пяти гребаных минут – Крис уже может сказать больше, чем ему бы хотелось, и не может сказать ничего; он был бы рад видеть ее чаще.
Иногда Крис бесит сам себя так, мать его, сильно.
– Себастиан, – тянет еще один парень, у него добрый взгляд и помятый вид; они наконец встают в очередь вместе со смешливой брюнеткой, и Крис начинает пробивать покупки. – Опять достаешь кого-то?
– Это называется общительность, – поясняет Себастиан, протягивая Крису блок Лаки Страйк. – Коммуникабельность. Открытость. Все, чего вы лишены, придурки, – обернувшись, он указывает на всех по очереди. – Тоби, Чейс, Джессика. Познакомьтесь, это, – он опирается о стойку, сощуриваясь, и смотрит на нашивку на бордовой футболке, – Крис. Мало говорит, любит угадывать слова, не любит ваш тупой смех.
Все трое бормочут приветствия вразнобой, демонстративно закатывая глаза; Крис ухмыляется и ничего не может с собой поделать.
– Все в порядке, – честно говорит Крис, укладывая товары в пакет и указывая на итоговую цену. – Здесь иногда слишком тихо, – может быть, не совсем честно.
Слишком тихо здесь не бывает, не для Криса, по крайней мере; это, в конце концов, было одной из причин, по которым он вообще выбрал эту работу. Тем, из-за чего он, заканчивая университет, в свои двадцать два года работает в круглосуточном продуктовом в Бруклине и определенно, совершенно, абсолютно никогда на это не жалуется.
Себастиан выглядит так, словно не верит ни единому слову, но все равно смеется, – черт его знает, над чем, - запрокидывая голову; Крис продолжает смотреть – яркие, словно светящиеся глаза, открытая шея, полные губы – и отмирает, только когда блондин кашляет, подталкивая к нему купюры.
Крис молча отсчитывает сдачу; он скорее из тех, кто говорит, а не слушает, даже при первом знакомстве, однако прямо сейчас что-то меняется, и он пока не может определить, что именно.
– Пока, Крис, – пропевает Джессика, как только Крис отдает Тоби сдачу; все они быстро выходят, переговариваясь по пути, и, может быть, все это непривычно. Громко, лучше сказать – неожиданно громко для обыкновенной ночной смены.
Себастиан задерживается на пару мгновений дольше, хлопая ладонью по стойке рядом с телефоном.
– Коллекция, – говорит он и усмехается, встречая удивленный взгляд Криса. – Это слово. Коллекция. Всегда пожалуйста.
Крис просто смотрит ему вслед. Он качает головой, когда дверь наконец захлопывается в последний раз, и, да, “коллекция” – верный ответ; впервые Крису не хочется додумывать чью-то историю просто так.
В этот раз он хотел бы ее услышать.
upd.
2
Они снова появляются через три дня.
Три часа ночи, вторник, это по-настоящему мертвая зона даже для вечно бодрствующего Нью-Йорка, и Крис, практически наслаждаясь привычными звуками пустого магазина, пытается продраться через собственные конспекты по зарубежной истории.
Надо что-то делать с почерком.
Они в этот раз вдвоем; Себастиан влетает в помещение спиной вперед, не переставая говорить что-то. Его голос – то же самое, что и улыбка, – еще одна история, которую хочется знать и не хочется выдумывать. Невежливо пялиться на людей, неохотно напоминает себе Крис, поднимая голову от тетрадей; но Себастиан продолжает вдохновенно что-то нести, размахивая руками, кольца на его пальцах поблескивают, а глаза – сверкают, и, в самом деле.
Кого тут волнует вежливость.
– …так больно! Ты – везде и во всем, что я с тех пор видел, на реке, в парусах кораблей, на болотах, в облаках, на свету и во тьме, – Крис начинает подозревать, что дышать Себастиан считает необязательным, потому что он просто болтает без перерыва, пока Джессика смеется и пытается отмахнуться, – в ветре, в море, в лесу, на улицах. Ты – воплощение всех прекрасных грез, какие рождало мое воображение, – выдыхает Себастиан, преграждая Джессике путь к кассе, и до Криса медленно доходят две вещи.
Он наконец понимает, что это цитата; это должна быть цитата, кто, в конце концов, в их гребаное время вообще говорит про прекрасные грезы?
Он наконец понимает, что эти двое наверняка вместе; это вроде как напрашивается само собой?
– Так писал Диккенс, – весело сообщает вдруг Себастиан совсем близко, Крису приходится делать вид, что он не завис, глядя на него. – И так должен был сказать тебе твой придурок, Джессика, и только так, и что ты получила? Тот, кто тебе такого не говорит, заслуживает быть посланным. Будь добра, сделай мне одолжение, пошли его уже нахуй.
– Хорошо, – стонет девушка, явно повторяя это не впервые; Крис демонстративно утыкается в конспекты, он давно бы уже уточнил, хотят ли они что-то купить, у кого угодно еще, выпроводил бы побыстрее, не нарушая свое пятичасовое равновесие, но. Черт, но, ладно, он действительно не хочет, чтобы они уходили.
Чтобы он уходил.
– Хорошо, хорошо, Себастиан, только заткнись, пожалуйста. Крис, привет, здесь продают шампуни с шоколадом?
Крис поднимает брови, стараясь сдержать смех; Себастиан не сдерживается, наблюдая за ним.
– Наверное, – сомневаясь, отвечает Крис, указывая в нужную сторону. – На тех полках… Наверняка есть что-нибудь, – он удивленно провожает Джессику взглядом. – Шампуни с шоколадом, серьезно?
– Не хочет есть – пусть хоть нюхает, – закатывает глаза Себастиан. – Как смена?
– Отлично.
– Я бы поверил, – кивает Себастиан, – если бы не это выражение лица. Оно напоминает кирпич. Не в том смысле, что ты похож на кирпич, ты очень даже ничего, вообще-то.
Крис теряется; не смущается, это не в его привычках, но это точно не то, чего он мог ожидать.
– Окей.
– Окей? Джесс! Я сказал этому парню, что он симпатичный, и все, что он ответил – “окей”. Окей.
– Не обращай на него внимания, Крис, – громко смеется Джессика, подходя к прилавку, дурацкий колокольчик звенит как раз в этот момент. – Он всегда такой странный.
– Странный? Женщина, я попросил бы…
Крис пропускает все мимо ушей, – не упуская разве что голос, сам голос, не так уж важно, что Себастиан говорит, Крис считает, что он мог бы зачитывать телефонный справочник, и все бы слушали, – и смотрит на своего Завсегдатая, куда более мрачного, чем обычно. Парень осматривает магазин, в его глазах Крис может ясно видеть удивление – все еще вторник, все еще ночь, Крису нравится думать, что не он один считает этот магазин чем-то вроде безопасного, тихого белого пятна на карте, оторванного от мира. Это место редко бывает таким громким – все еще полным смеха, шутливых споров, – полным жизни.
Нахмурившись, Завсегдатай скрывается между полками, уходя прямо к своим Мальборо, и Джессика вдруг, что-то пробормотав, практически убегает следом.
– Курить – здоровью вредить! – кричит ей Себастиан.
– Конечно, как будто ты не стащил у меня последнюю пачку час назад!
Прямо сейчас Крису жаль, что у него нет повода подойти к полкам с сигаретами ближе; взгляд Джессики перед тем, как она скрылась из вида, был любопытнее, чем весь его прошедший день. Крис может с уверенностью утверждать, что это – начало одной из тех историй, которые хотя бы на десятую долю являются правдой. Крис может с уверенностью утверждать, что это было бы самым значительным, что происходило с ним за последнее время.
Крис вздрагивает, когда прямо перед носом Себастиан щелкает пальцами; тот практически ложится на стойку, сложив на ней руки, и бросает взгляд на тетради.
– Никаких игр сегодня?
– Учеба, – пожимает плечами Крис, улыбаясь. – Все еще надеюсь на будущее.
– Вера на многое способна, Джек, – трагическим шепотом соглашается Себастиан, и Крис округляет глаза:
– Ты правда только что процитировал “Остаться в живых”?
– Может быть. Ты правда только что узнал непопулярную цитату из сериала, на который все давно забили?
– Может быть, – фыркает Крис, глядя на своего Завсегдатая, подошедшего с блоком сигарет. Джессика подходит прямо за ним, неловко останавливаясь рядом и явно не находя себе места; это просто смешно, на самом деле, Крис с трудом напоминает себе о необходимой вежливости. Себастиан не утруждает себя такими мелочами и разглядывает свою подругу с выражением я-знаю-все на лице, закусив губу и очевидно пытаясь сдержать смех.
Крис пробивает блок, понимая, что от Джессики многого не дождется.
– Мальборо, да? – говорит вдруг она, сжимая свои покупки в руках; Завсегдатай медленно кивает, будто удивляясь, что обращаются именно к нему. – Я обычно беру Винстон.
Крису требуется вся сила воли, чтобы взять себя в руки. Завсегдатай бросает пару центов из сдачи в банку для мелочи и выходит молча, оставляя Джессику беспомощно смотреть ему вслед.
– Подруга, – ласково начинает Себастиан, приобнимая ее за плечи, – это был провал. Нет, постой, тебе двадцать один год, это серьезнее, чем кажется, позволь мне подумать над термином. Неудача? Несчастье? Крах? Фиаско? Крис, твой вариант?
– Я бы остановился на “фиаско”, – усмехаясь, отвечает Крис, пытаясь смягчить свой тон, потому что девушка напротив него выглядит так, словно готова расплакаться, и это так странно. Из того, что видел Крис, Джессика – одна из тех девушек, что вечно довольны миром и собой. Такие девушки живут, может быть, немного бестолково, но весело, в кругу друзей и поклонников, перескакивая с одной вечеринки на другую, успевая где-то в перерыве сохранять контроль над собственной жизнью; такие девушки не краснеют перед незнакомцем в продуктовом магазине и определенно не выглядят так, словно любовь с первого взгляда прилетела им крепкой пощечиной прямо в лицо.
– Да. Фиаско подходит. Джесс, отомри, мы задерживаем человека. Он верующий студент и на что-то надеется.
– Этот парень? – определенно пропустив все мимо ушей, все еще растерянно спрашивает Джессика, пока Крис разбирается с ее шампунем, и вытаскивает кошелек. – Он здесь бывает?
– Раз в неделю или две. Больше ничего не знаю о нем, – говорит Крис со всем возможным сочувствием, протягивая ей сдачу; Джессика вздыхает так разочарованно, что Крис начинает чувствовать себя виноватым.
– То есть… ладно, нет, – поджав губы, она забирает свой пакет и деньги, и Себастиан разглядывает ее со всем возможным удовольствием.
Крис разглядывает его.
– Послушай, Крис, ты не мог бы, – Джессика заминается, это все еще выглядит как самое неестественное, но милое зрелище на планете, – ммм, может быть, я бы оставила тебе свой номер, и в следующий раз, когда он придет, ты…
– Да, конечно, – побарабанив пальцами по стойке, прерывает ее Себастиан. – Крис напишет тебе, и ты появишься в дверях через пять секунд, как какая-нибудь Вандер Вумен, если, разумеется, забыть о том, что ты – не она, и у тебя нет сверхчеловеческой скорости. Впрочем, у Вандер Вумен есть друзья, и если Крис, как добрый самаритянин, напишет тебе вовремя, отрываясь от насущных дел, тогда… о, нет, подожди-ка, ты все равно не успеешь, – он улыбается так самодовольно, что, кажется, лампы в помещении могут засветиться ярче. – С другой стороны, у Вандер Вумен все еще есть друзья, классные парни вроде Бэтмена или Флеша, и если бы кто-то из них держал ночное дежурство в этом славном магазине и держал тебя в курсе на случай, если таинственный незнакомец вдруг появится прямо на вон том пороге, – быстро покосившись на Криса, Себастиан подмигивает ему, – да, это может сработать. Командная работа. Все при деле.
– Правда? – Джессика смотрит на Себастиана распахнутыми глазами, пока Крис пытается осмыслить, что сейчас, черт возьми, произошло.
– Правда, – ухмыляется Себастиан и хлопает Криса по плечу. – До завтра! – утверждает он, прежде чем выйти, и Крис, как и в первый раз, слегка ошалело смотрит вслед.
– Он всегда такой? – успевает он спросить до того, как Джессика направляется к дверям. – Все эти истории, и… – Крис не знает, что именно пытается описать. Он всегда – такой?
Джессика открыто смеется.
– Ну да. Знаешь, его основная специальность – английский язык и литература, можешь себе представить. Слишком много слов в голове.
Это точно, про себя соглашается Крис уже в одиночестве. Слишком много слов в голове, слишком большое желание выплеснуть их в окружающий мир все разом, слишком много невысказанного – это подходит Себастиану, из которого плещет энергия, – желание транслировать.
Крис готов принимать.
@темы: графомания, дитя дьявола, Я НЕ ЗНАЮ КАК ЭТО ВЫШЛО, эванс
" ) - вторая моя любимая женщина и это, наверное, не случайно, что они родились в практически соседних числах одного месяца. Мы познакомились на фесте, когда котик исполнила две мои заявки подряд, безошибочно вычленив их из общего потока. На hardest of hearts мы заподозрили неладное - писала котик точно, как из моей головы, когда я просила добавить ту или иную сцену - котик ее уже писала, на вопль "послушайте, какой трек в тему" она орала "блядь как вы это делаете я его как раз слушаю и под него пишу". Общие хэдканоны и симметричное распределение родинок на теле уже не удивляли. Когда мы общаемся - мы чаще всего продолжаем мысли друг друга. Если мы делимся мыслями - второй обычно может только сказать "да, да, еще раз да, блядь, вылезьте из моей головы". Вы знаете, мы как-то просидели в кафе девять часов подряд, обсуждая наш совместный текст. Я не знаю, как вам описать это чувство общения с котиком - но оно прекрасно. Котик одна из самых уютных, спокойных и комфортных женщин, которых я знаю. Котик умная, начитанная, охуенно знает английский, с котиком приятно общаться, у котика мягкие, теплые, уютные колени и от котика всегда приятно пахнет. 
