БЛЯТЬ, ДАЙТЕ УЖЕ СИГАРЕТУ.
лол, попытаюсь раскидать написанное по категориям в несколько постов. делать-то мне нечего больше 
в общем, тут старбаксовые драбблы и мини. все под катом прямо в посте.
cамый первый из написанного на фб. стив в поисках баки вспоминает былое.
memory lane, 787 слов
Прослушать или скачать Glenn Miller Moonlight Serenade бесплатно на Простоплеер
Стив уже привык отставать на полшага, привык к тому, что поиски могут затянуться.
У него есть только один вариант – продолжать.
Ночью Стиву снятся кошмары: военное время, обидно свистящая итальянская публика, уничтожение штаб-квартир Гидры, злополучный поезд; днем у Стива – самые светлые воспоминания, которые он только может выудить из закоулков памяти, и, когда выдается свободный час, Стив смакует их, как гурман – необычное блюдо.
Перед глазами у него – расцвет Великой депрессии. Как раз тогда их дружба с Баки получила свое развитие; тогда Стив, совсем еще мальчишка, не видел между ними особых различий, тогда он еще пытался звать Баки Джеймсом, а тот отучал. Мать крутилась как белка в колесе, хватаясь за любую работу, которую только могла получить, и Стив старался быть взрослым, говорил, что справится сам, нередко уходил ночевать к Баки, который укладывался то на диванные подушки, то попросту на пол, не давая спорить.
– Не дури, Стиви, – уже тогда улыбка у Баки была светлая, солнечная, задорная, и в школе он слыл одним из самых умных и определенно самым задиристым. – Не будем мы меняться местами, вот лучше послушай!
Они засыпали только к утру, потому что Баки пересказывал Стиву услышанные от одноклассников жуткие истории, из тех страшилок, от которых потом сон не идет и на душе одновременно очень страшно и весело – весело даже больше, когда ты не один; Баки пугал Стива ожившими занавесками и хохотал, не боясь никого разбудить. Тогда Стив, хоть и смеялся сам, говорил, что Баки – просто дурак, и вставать совсем рано, и лучше бы он замолчал, а Баки в ответ заводил совсем другие рассказы; он долго не признавался, что выдумывал их сам. Баки вдохновенно болтал про злодеев, классических – таких, которые бывают только в хороших книгах и плохих фильмах, и про хорошего парня – сильного и смелого героя с большим сердцем, который под конец каждой истории спасал от злодеев мир.
– Он солдат? – спрашивал Стив, и Баки пожимал плечами:
– Не знаю. Может обычный человек стать героем?
– Наверное, может, – говорил Стив перед тем, как сладко зевнуть. – Я вот смогу. Когда вырасту.
Вообще-то, уже тогда Стив думал, что героем станет Баки.
Это было так очевидно.
Стив заказывает омлет в первом попавшемся кафе в Джерси-Сити. В ожидании, от нечего делать, разглядывает раздел десертов в меню; перед глазами у него – визит бродячего цирка в Нью-Йорк, ради которого они прошли пешком полгорода, и Стив устал тогда, но, конечно, не подавал вида, только кашлял иногда, и Баки всегда предлагал передохнуть. Женщина на арене закидывала ногу себе за шею, акробаты кувыркались в высоком прыжке, клоуны были действительно смешными – для четырнадцатилетнего Стива тот день казался лучшим из всех; потом они взяли по мороженому и, гуляя по побережью Кони Айленд, встретили по пути компанию приятелей Баки, но тот задержался только для приветствия – как и всегда, выбирал Стива; в те годы этот выбор казался Стиву не таким уж логичным. Он редко признавался в своих сомнениях Баки, успевшему подрасти, начавшему привлекать к себе много внимания, популярному, уже тогда неплохо сложенному, и Баки на той прогулке начал, как иногда делал, допытываться сам, прыгал вокруг Стива, буквально – прыгал, фыркая от смеха. Весь вид Баки просто кричал о том, как прекрасна жизнь, а Стив твердо отвечал ему, что не собирается жаловаться человеку, который застрял в пятилетнем возрасте. Баки только подмигивал:
– Не на что тебе жаловаться, Стив.
И Стив думал, что правда ведь – не на что; а потом Баки, быстро и не смущаясь, слизывал с пальцев подтаявшее мороженое, и тогда Стив замолкал вовсе, запрещал себе пялиться на это зрелище, но все равно косился как завороженный, пока Баки, вытирая губы, рассказывал ему что-то о девчонке, которую собирается пригласить в кино, но подозревает, что она может ему отказать, потому что не повезло еще ни одному парню из их класса.
– Будешь так же вокруг нее прыгать – точно откажет, – подначивал Стив, принимал серьезный вид, пихал Баки в плечо кулаком, и тот вытягивался в струнку, демонстративно выпрямлял спину, чеканил шаг.
– Будешь таким же вредным – не познакомлю тебя с ее подружкой!
Не то чтобы Стив горел желанием; в тот момент он думал только о том, что ни одна девчонка не сможет не согласиться на свидание с Баки.
Он же такой красивый.
Тогда эта мысль пугала Стива, казалась неудобной и немного неправильной; сейчас, когда мотоцикл набирает скорость и он наконец знает, где в очередной раз остановился Баки в своей бессмысленной гонке, – совсем даже нет. Перед глазами у Стива – книги сказок и влажное полотенце, которым Баки вытирал его лоб во время болезни; их первое, конечно же, неудачное двойное свидание, на котором Стив жутко смущался; рисунки, которые Стив впервые смог продать за настоящие, не такие уж плохие деньги, а Баки за день до продажи рассматривал их так завороженно, что благодарность затапливала Стива с ног до головы; у Стива есть еще сотня таких же счастливых воспоминаний, которые приносят облегчение, а еще – веру.
Веру в то, что однажды, совсем скоро, к ним добавится еще сотня новых.
Стив продолжает искать.
сайд-стори к "задолбала твоя америка", кинк на красиво спящего баки и все такое. *___* ленивый рейтинг.
я дома, 813 слов
Прослушать или скачать Jeremih Fuck You All The Time бесплатно на Простоплеер
Стив застывает на пороге. Баки спит, вытянувшись на животе, обнимая подушку – и на это редкое зрелище можно смотреть вечно: пальцы левой руки запутаны в стриженых волосах, лоб упирается в сгиб локтя правой, почти не видно лица, только губы, изогнувшиеся в спокойной усмешке.
Когда-то Стив не слишком хотел переезжать в Башню, но кому он врет – теперь это его дом. Баки на кровати в их комнате, и это очевидно как никогда раньше.
И – кому он врет, снова – смотрит Стив совсем не на руки и не на лицо.
Баки спит как обычно, голым, во всей красе, поясница едва прикрыта простыней; Стив подходит, стараясь не наступить ни на что в полумраке комнаты, садится на постель прямо так, в измазанной неизвестно чем форме – как может тихо и осторожно, – смотрит.
Ноги, задница, спина, блеск металлических сочленений и звезда на плече.
Стив смотрит, смотрит, смотрит.
Не удерживается, протягивает руку, гладит по щеке; Баки – теплый, сонный, живой, свой – тут же поворачивает голову, льнет к ладони, ластится, кажется, даже не просыпаясь толком.
– Стив?.. – тянет, урчит буквально, и низкий звук эхом разносится в ушах Стива. Эхом теплоты, эхом неожиданного умиротворения.
Эхом желания.
Последнее может подождать – Баки все еще не так уж часто удается заснуть, проспать хотя бы до рассвета, Стив не может лишать его этого, не собирается, качает головой, едва слышно произносит:
– Спи, – но Баки – во сне или специально, черт ведь разберет – подтягивает ногу, сгибая в колене, Стив не может не смотреть.
Не может не видеть.
Стива считают сдержанным – зря; есть вещи, на которые у него попросту не хватает терпения. Он склоняется, носом утыкаясь в шею Баки, целует позвонок, и еще один ниже, шепчет почти виновато:
– Я бы оставил тебя в покое, – усмехается, – не могу, – указательным пальцем ведет по спине, касаясь целой цепочки старых, не заживших до конца шрамов, о которых Баки рассказывает коротко, сам помнит немного, – я быстро, но если ты не… – Баки заставляет его замолчать – вытаскивает правую руку из-под подушки, накрывает ладонь Стива у щеки, губами вжимается в самый центр, и Стив кожей чувствует его улыбку.
Редкую, настоящую.
– Заткнись, – советует Баки, не смеется, кажется, только потому, что слишком расслаблен, – я сплю, – ерзает в противовес своим словам, прогибается вдруг в пояснице.
Простыня соскальзывает совсем; Стив выдыхает.
Резко, громко – звук кажется особенно неуместным в мерной тишине спальни, и Стив решает, что без разговоров действительно можно и обойтись. Избавляется от обуви, формы – торопливо, быстро, чудом не разрывая крепкую ткань, – возвращается на кровать, и Баки, не открывая глаз, ловит его за руку снова, притягивает к себе, облизывает пальцы. Медленно, по очереди, широко обводя языком, не смотреть на это – невозможно, думать о чем-то еще – невозможно; таким спокойным в постели Баки еще не был.
Таким открытым.
К его слюне Стив добавляет смазку, новый постоянный предмет на тумбочке – рядом с коробкой патронов, бутылкой воды и салфетками, Старк зовет это «джентльменским набором»; все еще пытается не торопиться, вводит палец, сразу за ним – второй, Баки ерзает снова, напрягается всего на секунду, что-то глухо шипит, но – привычный уже – совсем не от боли. Стив вытаскивает пальцы медленно – Баки опять ворчит, – ложится сверху, накрывая, укрывая собой; это сложно, никто из них уже не маленький и не слабый, но иногда хочется попытаться; зажмуривается на секунду, языком оставляя влажную дорожку на чужом плече.
Входит, не зная, чего ему хочется – то ли чтобы Баки не сильно тревожился сейчас, то ли чтобы стряхнул остатки сна, выгибался, умолял поторопиться; и Баки выгибается – но молчит, только пальцы впиваются в подушку. Пальцы Стива – в его бока, Баки всем телом пытается потянуться вверх, прижаться, подставиться, и Стив начинает двигаться, изнывая сам, он действительно готов позорно ныть сейчас – от того, как медленно.
От того, как хорошо.
Каждый толчок – долгий, на всю длину, до упора, так, наверное, застывает время; спустя бесконечность Баки стонет впервые – хрипло, протяжно, на одной ноте, – откидывается назад, так, что они оба почти садятся, Стив ловит равновесие, обнимает Баки поперек живота, на ощупь обхватывает член, ускоряет наконец темп.
Рука Баки – живая, теплая, хотя для Стива уже нет разницы – накрывает его собственную; он прижимается спиной, еще, затылком упирается в плечо Стива, стоны – короткие теперь – вылетают из приоткрытого рта с каждым движением, с каждым вздохом Стива. Прекращаются вдруг; они падают обратно, Баки цепляет зубами подушку, прокусывает, кажется; Стив двигает бедрами еще несколько раз, Баки поворачивает к нему голову, круто, неудобно, так и не открыв глаза, и Стив рывком наклоняется, сцеловывая с его губ что-то непроизнесенное; мокрый настойчивый язык Баки – как последняя капля.
Как вспышка.
Оргазм для Стива – что-то сродни потере сознания.
Всего на секунду, но; он приходит в себя быстро, и время все еще ползет как улитка, и воздух словно застывает, сгущается вокруг, скрывает их от всех остальных, и в комнате до сих пор темно; Баки лениво ведет плечом, Стив, опомнившись, выскальзывает из него наконец, скатывается на бок. Баки поворачивается тут же на спину, закидывая руку за голову Стива, железные пальцы, теплые почему-то, выводят бесконечные узоры на загривке.
– Я дома, – выдыхает Стив больше сам для себя, прикрывая ладонью глаза; Баки хмыкает тихим согласием.
На наволочке, прямо над его плечом – отчетливые следы зубов.
снова сайд-стори к "задолбала твоя америка". котики и смена раскладки.
выходной, 1372 слова
На щеке Стива – свежая ссадина, на шее – царапины от задевших его осколков толстого оконного стекла, на лице – усталость и недовольство; они откровенно хреново сработали сегодня, Баки знает об этом, выкрасть документы из чужой лаборатории можно было и без лишних десятков выстрелов, но что вышло – то вышло.
Плевать он хотел на сожаления.
И на сожаления Стива – тоже.
– Ну уж нет, – Баки останавливает Стива, освободившегося уже от костюма, на полпути к выходу из комнаты. В Башне отличные ванные комнаты, но душ – не то, что нужно Стиву сейчас, Баки уверен, это не поможет расслабиться, раз уж не помогает ему самому. – Не торопись, – Баки ухмыляется, сокращая расстояние между ними, и Стив смотрит так, словно спрашивает разрешения.
Словно они не трахались уже десяток раз; словно не говорили об этом – идиотские, неудобные разговоры, Баки предпочел бы обойтись вовсе без них, только, кажется, из двоих именно Стиву понадобилось все разложить по полочкам.
Именно Стив продолжает относиться к их изменившимся отношениям как к сновидению. Баки не против снов – приятных, – но реальность с некоторых пор кажется ему гораздо более привлекательной.
– Не дури, – советует он Стиву, обрывая его не произнесенные еще «точно ли ты уверен» и «мне все еще не верится». – Выходной, Стиви, – шепчет он Стиву в губы, намеренно заставляя себя помедлить. Баки знает – кое в чем Стив гораздо нетерпеливее его самого, – у нас чертов выходной.
Стив сшибает его тут же единым напором: налетает, оттесняет к стене, не переставая целовать, прижимает, пальцами шарит по молнии куртки; Стив кажется изголодавшимся, и да – он на самом деле такой.
Еще бы.
Целый гребаный век.
– Не представляешь, – выдыхает Стив, справляясь с застежками, вечно жалуется, что их слишком много; хорошо еще, не знает, каким идиотски неудобным в этом смысле был костюм, который Баки таскал в ГИДРЕ, – ты даже не представляешь.
Баки откидывает голову, подставляя под поцелуи шею; о, он представляет прекрасно. Представляет, как тяжело было Стиву считать его мертвым. Представляет, как тяжело было Стиву увидеть его вдруг живым. Представляет, как тяжело было Стиву перестраиваться, укладывая у себя в голове воспоминания о том человеке, что когда-то был Баки Барнсом, и том, кем он стал теперь; пытаться не разделять прошлое и настоящее, а совместить хоть как-нибудь.
Представляет, как тоскливо было понимать, сколько времени упущено; Баки тоже было тоскливо.
Не сейчас.
Не сейчас – когда он, опустив левую руку, нетерпеливо разрывает на Стиве белье; когда Стив тянет его на себя, выпутывает из рукавов куртки, обхватывает так сильно, что в иные времена Баки задохнулся бы прямо в его объятиях; когда они падают на кровать, Баки спиной сминает скользкое покрывало, пальцами впивается Стиву в бок, туда, где нет следов сегодняшней заварушки.
– Эй, – он закашливается, смеется, стоит Стиву навалиться на него всем телом, – ты охуенно тяжелый, знаешь?
Стив напрягается – Баки чувствует, как под его руками перекатываются мышцы, твердеют плечи; фыркнув, он всей правой ладонью проводит по спине Стива вниз, до поясницы, вверх-вниз, и снова, и снова.
– Я не в претензии, честно, – Баки ухмыляется, – но, – рывком переворачивает их обоих, подминая Стива под себя, приподнимается, почти командует: – На живот.
Стив не спорит, только недовольно мычит что-то, Баки видит все еще привычный голод в его глазах, но сейчас он настроен расслабиться, а не просто выпустить пар, и Стиву придется потерпеть; Баки стягивает футболку, стаскивает брюки вместе с бельем, опускается Стиву на бедра, почти ложится сверху, грудью касаясь его спины; Стив перехватывает левую руку, переплетая их пальцы – в этом Баки не может отказать. Он боялся, чертовски боялся, что протез окажется препятствием, очередным поводом для Стива разделить Джеймса Барнса и Зимнего Солдата, однако – Стиву нравится его рука, пиздец как нравится, настолько, что он порой с трудом скрывает это на людях.
На спине Стива – целая россыпь синяков, он пострадал, как всегда, гораздо больше, вынужденный работать руками вместо хорошей винтовки; Баки плевать, насколько быстро все это заживет. Он вжимает правую руку в кровать, аккуратно, на пробу проводит языком вдоль позвонков, от шеи к лопаткам, Стив ахает – длинный, невнятный звук. Баки не может не продолжать.
Не осторожничает уже, сползает чуть ниже, вылизывает – широко, долго, со вкусом, по-животному совершенно; Баки не видит лица Стива сейчас, но может себе представить, ухмыляется, изгибаясь, языком добираясь до копчика.
– Баки, – Стив начинает сдавленно, не отпуская руку, ладонью проводя по металлу от локтя до запястья; Баки знает, что он охренительно осторожен в такие моменты, и ему достаточно этого знания, чувствовать – не обязательно. Это почти не обидно. – О, черт, о. Черт.
Баки не отвечает; усмехаясь, целует Стива туда же, где только что был язык: спина, бока, задница, лопатки – вырывает все новые и новые «о черт», вырывает стоны, вырывает «блядь», хохочет, цепляя Стива за плечо, заставляя перевернуться на спину:
– Ого, – сверкая глазами, Баки проводит пальцами по его груди, стирая пыльные разводы, – вот тебе и приличный Капитан.
Стив смеется – редкий его смех, откровенный, яркий, как вспышка на солнце, – тянет руку, ухватывая пару коротких прядей на затылке Баки, притягивая его ближе, смеется снова, он наконец расслаблен достаточно.
– Вот не надо, – тянет Стив, Баки падает на него, не удержавшись, члены трутся друг о друга, Баки прижимается сильнее, это, в общем, похоже уже на секс, на чертовски неубедительное подобие, – я говорил уже. Помнишь, вчера, – Баки закусывает губу, Стив тут же округляет глаза, но продолжает – почти не прерывисто. Очень упорно, – я не буду играть в капитана и сержанта.
– Ну, – Баки ведет головой, волосы трутся о ладонь Стива, о его пальцы, – тогда это охренительно. Охренительно здорово, что я больше не сержант, – он не дает Стиву задуматься об этом больше секунды, отстраняясь тут же, выпрямляясь, Стив разводит ноги раньше, чем Баки опускается между.
Терпеть уже невозможно.
Он выводит Стива обычно этим, доводит до кипения промедлением, но сейчас – быстро, неаккуратно облизывает пальцы, вводит сразу два, сгибает слегка, Стив рычит, но не от боли, для него это – пара секунд, заживает все как на собаке, да и о какой боли думать вообще, когда Стив под ним? Когда Стив – неприлично для себя растрепанный, уставший, потный, покалеченный кое-где – немедленно просит «еще».
Баки добавляет третий палец, двигает; левой рукой проезжается по ноге Стива, внутренней стороне бедра, терпеть уже невозможно, дышать тоже тяжело и трудно представить, что было бы, если бы все сложилось иначе.
Что, они никогда не смогли бы – вот так?
Не смогли бы?
Баки не собирается представлять.
– Я, – Стив обхватывает свой член, накрывает ладонью, капля пота медленно ползет по его виску, – о боже. Не могу больше.
– Боже, – передразнивает Баки; не может смолчать даже сейчас, когда, хмыкнув, медленно вытаскивает пальцы, пристраивается, толкается внутрь, – богу сейчас лучше прикрыть глаза, Стив.
Стив смеется – хрипло, рвано, – двигает рукой раз, другой.
– Бак. Заткнись.
Он затыкается.
Входит почти до конца – Стив тут же подается навстречу, – толкается быстро, сразу, без промедления, сил никаких уже нет, Стив впивается пальцами в живое плечо, снова притягивая к себе, поднимает ноги, Баки ускоряется, а Стив все тычется губами ему в висок, все требует:
– Быстрее, – ненасытный, невозможный, настолько не Капитан Америка сейчас, что Баки накрывает с головой всем этим.
Одним простым ощущением – Стив.
Это Стив, рядом с ним, под ним, вокруг него; просто Стив, никакой, на хуй, ГИДРЫ, никакого Фьюри, никаких подзаебавших Мстителей. Стив.
– Стив, – Баки целует его, коротко – скулы, губы, подбородок, кадык. Стив смыкает ноги за его спиной, заставляя податься вперед, и Баки наваливается совсем, кусая его за плечо, сдерживая бесконечное – Стив, Стив, Стив.
Стив не перестает двигать кулаком, костяшками пальцев проезжаясь по животу Баки; он поднимает голову – голода больше не видно, Стив прикрывает глаза, выстанывает что-то тихо; звук его голоса, трепещущие ресницы, ссадины, капли пота над верхней губой – все вместе – гребаный секс, и Баки не может с этим справиться, рывками двигает бедрами еще пару раз; кончает, умирая от желания не останавливаться. Выпрямляется, выскальзывает осторожно – Стив протестующе охает, и Баки перехватывает наконец его ладонь, отводит в сторону, наклоняется, опуская голову к члену. Проводит языком по всей длине, обхватывает губами, посасывает; Стиву не нужно многого, он и так на пределе, несколько лишних секунд до разрядки, пытается предупредить, но Баки не обращает внимания – широко улыбается, сглатывая, облизывает губы. Стирает одним движением запястья белые следы вокруг рта, подтягивается на локтях, Стив моментально вовлекает его в поцелуй – долгий, глубокий, – они не целуются, попросту лижутся, Стив жарко дышит ему в рот, пальцами обеих рук цепляется за волосы; Баки откатывается на спину, и Стив, отстранившись, поворачивается на бок.
Баки берет его руку в свою – металлическими пальцами снова и снова стирает грязные, не смытые еще следы с тыльной стороны ладони; Стив смотрит завороженно, Баки расплывается, растекается в улыбке, словно сытый кот. Улыбка Стива, напротив – в самых уголках губ, едва заметная, мягкая, такая, как нужно.
Она есть.
У них всё есть.
в общем, тут старбаксовые драбблы и мини. все под катом прямо в посте.
cамый первый из написанного на фб. стив в поисках баки вспоминает былое.
memory lane, 787 слов
Прослушать или скачать Glenn Miller Moonlight Serenade бесплатно на Простоплеер
Стив уже привык отставать на полшага, привык к тому, что поиски могут затянуться.
У него есть только один вариант – продолжать.
Ночью Стиву снятся кошмары: военное время, обидно свистящая итальянская публика, уничтожение штаб-квартир Гидры, злополучный поезд; днем у Стива – самые светлые воспоминания, которые он только может выудить из закоулков памяти, и, когда выдается свободный час, Стив смакует их, как гурман – необычное блюдо.
Перед глазами у него – расцвет Великой депрессии. Как раз тогда их дружба с Баки получила свое развитие; тогда Стив, совсем еще мальчишка, не видел между ними особых различий, тогда он еще пытался звать Баки Джеймсом, а тот отучал. Мать крутилась как белка в колесе, хватаясь за любую работу, которую только могла получить, и Стив старался быть взрослым, говорил, что справится сам, нередко уходил ночевать к Баки, который укладывался то на диванные подушки, то попросту на пол, не давая спорить.
– Не дури, Стиви, – уже тогда улыбка у Баки была светлая, солнечная, задорная, и в школе он слыл одним из самых умных и определенно самым задиристым. – Не будем мы меняться местами, вот лучше послушай!
Они засыпали только к утру, потому что Баки пересказывал Стиву услышанные от одноклассников жуткие истории, из тех страшилок, от которых потом сон не идет и на душе одновременно очень страшно и весело – весело даже больше, когда ты не один; Баки пугал Стива ожившими занавесками и хохотал, не боясь никого разбудить. Тогда Стив, хоть и смеялся сам, говорил, что Баки – просто дурак, и вставать совсем рано, и лучше бы он замолчал, а Баки в ответ заводил совсем другие рассказы; он долго не признавался, что выдумывал их сам. Баки вдохновенно болтал про злодеев, классических – таких, которые бывают только в хороших книгах и плохих фильмах, и про хорошего парня – сильного и смелого героя с большим сердцем, который под конец каждой истории спасал от злодеев мир.
– Он солдат? – спрашивал Стив, и Баки пожимал плечами:
– Не знаю. Может обычный человек стать героем?
– Наверное, может, – говорил Стив перед тем, как сладко зевнуть. – Я вот смогу. Когда вырасту.
Вообще-то, уже тогда Стив думал, что героем станет Баки.
Это было так очевидно.
Стив заказывает омлет в первом попавшемся кафе в Джерси-Сити. В ожидании, от нечего делать, разглядывает раздел десертов в меню; перед глазами у него – визит бродячего цирка в Нью-Йорк, ради которого они прошли пешком полгорода, и Стив устал тогда, но, конечно, не подавал вида, только кашлял иногда, и Баки всегда предлагал передохнуть. Женщина на арене закидывала ногу себе за шею, акробаты кувыркались в высоком прыжке, клоуны были действительно смешными – для четырнадцатилетнего Стива тот день казался лучшим из всех; потом они взяли по мороженому и, гуляя по побережью Кони Айленд, встретили по пути компанию приятелей Баки, но тот задержался только для приветствия – как и всегда, выбирал Стива; в те годы этот выбор казался Стиву не таким уж логичным. Он редко признавался в своих сомнениях Баки, успевшему подрасти, начавшему привлекать к себе много внимания, популярному, уже тогда неплохо сложенному, и Баки на той прогулке начал, как иногда делал, допытываться сам, прыгал вокруг Стива, буквально – прыгал, фыркая от смеха. Весь вид Баки просто кричал о том, как прекрасна жизнь, а Стив твердо отвечал ему, что не собирается жаловаться человеку, который застрял в пятилетнем возрасте. Баки только подмигивал:
– Не на что тебе жаловаться, Стив.
И Стив думал, что правда ведь – не на что; а потом Баки, быстро и не смущаясь, слизывал с пальцев подтаявшее мороженое, и тогда Стив замолкал вовсе, запрещал себе пялиться на это зрелище, но все равно косился как завороженный, пока Баки, вытирая губы, рассказывал ему что-то о девчонке, которую собирается пригласить в кино, но подозревает, что она может ему отказать, потому что не повезло еще ни одному парню из их класса.
– Будешь так же вокруг нее прыгать – точно откажет, – подначивал Стив, принимал серьезный вид, пихал Баки в плечо кулаком, и тот вытягивался в струнку, демонстративно выпрямлял спину, чеканил шаг.
– Будешь таким же вредным – не познакомлю тебя с ее подружкой!
Не то чтобы Стив горел желанием; в тот момент он думал только о том, что ни одна девчонка не сможет не согласиться на свидание с Баки.
Он же такой красивый.
Тогда эта мысль пугала Стива, казалась неудобной и немного неправильной; сейчас, когда мотоцикл набирает скорость и он наконец знает, где в очередной раз остановился Баки в своей бессмысленной гонке, – совсем даже нет. Перед глазами у Стива – книги сказок и влажное полотенце, которым Баки вытирал его лоб во время болезни; их первое, конечно же, неудачное двойное свидание, на котором Стив жутко смущался; рисунки, которые Стив впервые смог продать за настоящие, не такие уж плохие деньги, а Баки за день до продажи рассматривал их так завороженно, что благодарность затапливала Стива с ног до головы; у Стива есть еще сотня таких же счастливых воспоминаний, которые приносят облегчение, а еще – веру.
Веру в то, что однажды, совсем скоро, к ним добавится еще сотня новых.
Стив продолжает искать.
сайд-стори к "задолбала твоя америка", кинк на красиво спящего баки и все такое. *___* ленивый рейтинг.
я дома, 813 слов
Прослушать или скачать Jeremih Fuck You All The Time бесплатно на Простоплеер
Стив застывает на пороге. Баки спит, вытянувшись на животе, обнимая подушку – и на это редкое зрелище можно смотреть вечно: пальцы левой руки запутаны в стриженых волосах, лоб упирается в сгиб локтя правой, почти не видно лица, только губы, изогнувшиеся в спокойной усмешке.
Когда-то Стив не слишком хотел переезжать в Башню, но кому он врет – теперь это его дом. Баки на кровати в их комнате, и это очевидно как никогда раньше.
И – кому он врет, снова – смотрит Стив совсем не на руки и не на лицо.
Баки спит как обычно, голым, во всей красе, поясница едва прикрыта простыней; Стив подходит, стараясь не наступить ни на что в полумраке комнаты, садится на постель прямо так, в измазанной неизвестно чем форме – как может тихо и осторожно, – смотрит.
Ноги, задница, спина, блеск металлических сочленений и звезда на плече.
Стив смотрит, смотрит, смотрит.
Не удерживается, протягивает руку, гладит по щеке; Баки – теплый, сонный, живой, свой – тут же поворачивает голову, льнет к ладони, ластится, кажется, даже не просыпаясь толком.
– Стив?.. – тянет, урчит буквально, и низкий звук эхом разносится в ушах Стива. Эхом теплоты, эхом неожиданного умиротворения.
Эхом желания.
Последнее может подождать – Баки все еще не так уж часто удается заснуть, проспать хотя бы до рассвета, Стив не может лишать его этого, не собирается, качает головой, едва слышно произносит:
– Спи, – но Баки – во сне или специально, черт ведь разберет – подтягивает ногу, сгибая в колене, Стив не может не смотреть.
Не может не видеть.
Стива считают сдержанным – зря; есть вещи, на которые у него попросту не хватает терпения. Он склоняется, носом утыкаясь в шею Баки, целует позвонок, и еще один ниже, шепчет почти виновато:
– Я бы оставил тебя в покое, – усмехается, – не могу, – указательным пальцем ведет по спине, касаясь целой цепочки старых, не заживших до конца шрамов, о которых Баки рассказывает коротко, сам помнит немного, – я быстро, но если ты не… – Баки заставляет его замолчать – вытаскивает правую руку из-под подушки, накрывает ладонь Стива у щеки, губами вжимается в самый центр, и Стив кожей чувствует его улыбку.
Редкую, настоящую.
– Заткнись, – советует Баки, не смеется, кажется, только потому, что слишком расслаблен, – я сплю, – ерзает в противовес своим словам, прогибается вдруг в пояснице.
Простыня соскальзывает совсем; Стив выдыхает.
Резко, громко – звук кажется особенно неуместным в мерной тишине спальни, и Стив решает, что без разговоров действительно можно и обойтись. Избавляется от обуви, формы – торопливо, быстро, чудом не разрывая крепкую ткань, – возвращается на кровать, и Баки, не открывая глаз, ловит его за руку снова, притягивает к себе, облизывает пальцы. Медленно, по очереди, широко обводя языком, не смотреть на это – невозможно, думать о чем-то еще – невозможно; таким спокойным в постели Баки еще не был.
Таким открытым.
К его слюне Стив добавляет смазку, новый постоянный предмет на тумбочке – рядом с коробкой патронов, бутылкой воды и салфетками, Старк зовет это «джентльменским набором»; все еще пытается не торопиться, вводит палец, сразу за ним – второй, Баки ерзает снова, напрягается всего на секунду, что-то глухо шипит, но – привычный уже – совсем не от боли. Стив вытаскивает пальцы медленно – Баки опять ворчит, – ложится сверху, накрывая, укрывая собой; это сложно, никто из них уже не маленький и не слабый, но иногда хочется попытаться; зажмуривается на секунду, языком оставляя влажную дорожку на чужом плече.
Входит, не зная, чего ему хочется – то ли чтобы Баки не сильно тревожился сейчас, то ли чтобы стряхнул остатки сна, выгибался, умолял поторопиться; и Баки выгибается – но молчит, только пальцы впиваются в подушку. Пальцы Стива – в его бока, Баки всем телом пытается потянуться вверх, прижаться, подставиться, и Стив начинает двигаться, изнывая сам, он действительно готов позорно ныть сейчас – от того, как медленно.
От того, как хорошо.
Каждый толчок – долгий, на всю длину, до упора, так, наверное, застывает время; спустя бесконечность Баки стонет впервые – хрипло, протяжно, на одной ноте, – откидывается назад, так, что они оба почти садятся, Стив ловит равновесие, обнимает Баки поперек живота, на ощупь обхватывает член, ускоряет наконец темп.
Рука Баки – живая, теплая, хотя для Стива уже нет разницы – накрывает его собственную; он прижимается спиной, еще, затылком упирается в плечо Стива, стоны – короткие теперь – вылетают из приоткрытого рта с каждым движением, с каждым вздохом Стива. Прекращаются вдруг; они падают обратно, Баки цепляет зубами подушку, прокусывает, кажется; Стив двигает бедрами еще несколько раз, Баки поворачивает к нему голову, круто, неудобно, так и не открыв глаза, и Стив рывком наклоняется, сцеловывая с его губ что-то непроизнесенное; мокрый настойчивый язык Баки – как последняя капля.
Как вспышка.
Оргазм для Стива – что-то сродни потере сознания.
Всего на секунду, но; он приходит в себя быстро, и время все еще ползет как улитка, и воздух словно застывает, сгущается вокруг, скрывает их от всех остальных, и в комнате до сих пор темно; Баки лениво ведет плечом, Стив, опомнившись, выскальзывает из него наконец, скатывается на бок. Баки поворачивается тут же на спину, закидывая руку за голову Стива, железные пальцы, теплые почему-то, выводят бесконечные узоры на загривке.
– Я дома, – выдыхает Стив больше сам для себя, прикрывая ладонью глаза; Баки хмыкает тихим согласием.
На наволочке, прямо над его плечом – отчетливые следы зубов.
снова сайд-стори к "задолбала твоя америка". котики и смена раскладки.
выходной, 1372 слова
На щеке Стива – свежая ссадина, на шее – царапины от задевших его осколков толстого оконного стекла, на лице – усталость и недовольство; они откровенно хреново сработали сегодня, Баки знает об этом, выкрасть документы из чужой лаборатории можно было и без лишних десятков выстрелов, но что вышло – то вышло.
Плевать он хотел на сожаления.
И на сожаления Стива – тоже.
– Ну уж нет, – Баки останавливает Стива, освободившегося уже от костюма, на полпути к выходу из комнаты. В Башне отличные ванные комнаты, но душ – не то, что нужно Стиву сейчас, Баки уверен, это не поможет расслабиться, раз уж не помогает ему самому. – Не торопись, – Баки ухмыляется, сокращая расстояние между ними, и Стив смотрит так, словно спрашивает разрешения.
Словно они не трахались уже десяток раз; словно не говорили об этом – идиотские, неудобные разговоры, Баки предпочел бы обойтись вовсе без них, только, кажется, из двоих именно Стиву понадобилось все разложить по полочкам.
Именно Стив продолжает относиться к их изменившимся отношениям как к сновидению. Баки не против снов – приятных, – но реальность с некоторых пор кажется ему гораздо более привлекательной.
– Не дури, – советует он Стиву, обрывая его не произнесенные еще «точно ли ты уверен» и «мне все еще не верится». – Выходной, Стиви, – шепчет он Стиву в губы, намеренно заставляя себя помедлить. Баки знает – кое в чем Стив гораздо нетерпеливее его самого, – у нас чертов выходной.
Стив сшибает его тут же единым напором: налетает, оттесняет к стене, не переставая целовать, прижимает, пальцами шарит по молнии куртки; Стив кажется изголодавшимся, и да – он на самом деле такой.
Еще бы.
Целый гребаный век.
– Не представляешь, – выдыхает Стив, справляясь с застежками, вечно жалуется, что их слишком много; хорошо еще, не знает, каким идиотски неудобным в этом смысле был костюм, который Баки таскал в ГИДРЕ, – ты даже не представляешь.
Баки откидывает голову, подставляя под поцелуи шею; о, он представляет прекрасно. Представляет, как тяжело было Стиву считать его мертвым. Представляет, как тяжело было Стиву увидеть его вдруг живым. Представляет, как тяжело было Стиву перестраиваться, укладывая у себя в голове воспоминания о том человеке, что когда-то был Баки Барнсом, и том, кем он стал теперь; пытаться не разделять прошлое и настоящее, а совместить хоть как-нибудь.
Представляет, как тоскливо было понимать, сколько времени упущено; Баки тоже было тоскливо.
Не сейчас.
Не сейчас – когда он, опустив левую руку, нетерпеливо разрывает на Стиве белье; когда Стив тянет его на себя, выпутывает из рукавов куртки, обхватывает так сильно, что в иные времена Баки задохнулся бы прямо в его объятиях; когда они падают на кровать, Баки спиной сминает скользкое покрывало, пальцами впивается Стиву в бок, туда, где нет следов сегодняшней заварушки.
– Эй, – он закашливается, смеется, стоит Стиву навалиться на него всем телом, – ты охуенно тяжелый, знаешь?
Стив напрягается – Баки чувствует, как под его руками перекатываются мышцы, твердеют плечи; фыркнув, он всей правой ладонью проводит по спине Стива вниз, до поясницы, вверх-вниз, и снова, и снова.
– Я не в претензии, честно, – Баки ухмыляется, – но, – рывком переворачивает их обоих, подминая Стива под себя, приподнимается, почти командует: – На живот.
Стив не спорит, только недовольно мычит что-то, Баки видит все еще привычный голод в его глазах, но сейчас он настроен расслабиться, а не просто выпустить пар, и Стиву придется потерпеть; Баки стягивает футболку, стаскивает брюки вместе с бельем, опускается Стиву на бедра, почти ложится сверху, грудью касаясь его спины; Стив перехватывает левую руку, переплетая их пальцы – в этом Баки не может отказать. Он боялся, чертовски боялся, что протез окажется препятствием, очередным поводом для Стива разделить Джеймса Барнса и Зимнего Солдата, однако – Стиву нравится его рука, пиздец как нравится, настолько, что он порой с трудом скрывает это на людях.
На спине Стива – целая россыпь синяков, он пострадал, как всегда, гораздо больше, вынужденный работать руками вместо хорошей винтовки; Баки плевать, насколько быстро все это заживет. Он вжимает правую руку в кровать, аккуратно, на пробу проводит языком вдоль позвонков, от шеи к лопаткам, Стив ахает – длинный, невнятный звук. Баки не может не продолжать.
Не осторожничает уже, сползает чуть ниже, вылизывает – широко, долго, со вкусом, по-животному совершенно; Баки не видит лица Стива сейчас, но может себе представить, ухмыляется, изгибаясь, языком добираясь до копчика.
– Баки, – Стив начинает сдавленно, не отпуская руку, ладонью проводя по металлу от локтя до запястья; Баки знает, что он охренительно осторожен в такие моменты, и ему достаточно этого знания, чувствовать – не обязательно. Это почти не обидно. – О, черт, о. Черт.
Баки не отвечает; усмехаясь, целует Стива туда же, где только что был язык: спина, бока, задница, лопатки – вырывает все новые и новые «о черт», вырывает стоны, вырывает «блядь», хохочет, цепляя Стива за плечо, заставляя перевернуться на спину:
– Ого, – сверкая глазами, Баки проводит пальцами по его груди, стирая пыльные разводы, – вот тебе и приличный Капитан.
Стив смеется – редкий его смех, откровенный, яркий, как вспышка на солнце, – тянет руку, ухватывая пару коротких прядей на затылке Баки, притягивая его ближе, смеется снова, он наконец расслаблен достаточно.
– Вот не надо, – тянет Стив, Баки падает на него, не удержавшись, члены трутся друг о друга, Баки прижимается сильнее, это, в общем, похоже уже на секс, на чертовски неубедительное подобие, – я говорил уже. Помнишь, вчера, – Баки закусывает губу, Стив тут же округляет глаза, но продолжает – почти не прерывисто. Очень упорно, – я не буду играть в капитана и сержанта.
– Ну, – Баки ведет головой, волосы трутся о ладонь Стива, о его пальцы, – тогда это охренительно. Охренительно здорово, что я больше не сержант, – он не дает Стиву задуматься об этом больше секунды, отстраняясь тут же, выпрямляясь, Стив разводит ноги раньше, чем Баки опускается между.
Терпеть уже невозможно.
Он выводит Стива обычно этим, доводит до кипения промедлением, но сейчас – быстро, неаккуратно облизывает пальцы, вводит сразу два, сгибает слегка, Стив рычит, но не от боли, для него это – пара секунд, заживает все как на собаке, да и о какой боли думать вообще, когда Стив под ним? Когда Стив – неприлично для себя растрепанный, уставший, потный, покалеченный кое-где – немедленно просит «еще».
Баки добавляет третий палец, двигает; левой рукой проезжается по ноге Стива, внутренней стороне бедра, терпеть уже невозможно, дышать тоже тяжело и трудно представить, что было бы, если бы все сложилось иначе.
Что, они никогда не смогли бы – вот так?
Не смогли бы?
Баки не собирается представлять.
– Я, – Стив обхватывает свой член, накрывает ладонью, капля пота медленно ползет по его виску, – о боже. Не могу больше.
– Боже, – передразнивает Баки; не может смолчать даже сейчас, когда, хмыкнув, медленно вытаскивает пальцы, пристраивается, толкается внутрь, – богу сейчас лучше прикрыть глаза, Стив.
Стив смеется – хрипло, рвано, – двигает рукой раз, другой.
– Бак. Заткнись.
Он затыкается.
Входит почти до конца – Стив тут же подается навстречу, – толкается быстро, сразу, без промедления, сил никаких уже нет, Стив впивается пальцами в живое плечо, снова притягивая к себе, поднимает ноги, Баки ускоряется, а Стив все тычется губами ему в висок, все требует:
– Быстрее, – ненасытный, невозможный, настолько не Капитан Америка сейчас, что Баки накрывает с головой всем этим.
Одним простым ощущением – Стив.
Это Стив, рядом с ним, под ним, вокруг него; просто Стив, никакой, на хуй, ГИДРЫ, никакого Фьюри, никаких подзаебавших Мстителей. Стив.
– Стив, – Баки целует его, коротко – скулы, губы, подбородок, кадык. Стив смыкает ноги за его спиной, заставляя податься вперед, и Баки наваливается совсем, кусая его за плечо, сдерживая бесконечное – Стив, Стив, Стив.
Стив не перестает двигать кулаком, костяшками пальцев проезжаясь по животу Баки; он поднимает голову – голода больше не видно, Стив прикрывает глаза, выстанывает что-то тихо; звук его голоса, трепещущие ресницы, ссадины, капли пота над верхней губой – все вместе – гребаный секс, и Баки не может с этим справиться, рывками двигает бедрами еще пару раз; кончает, умирая от желания не останавливаться. Выпрямляется, выскальзывает осторожно – Стив протестующе охает, и Баки перехватывает наконец его ладонь, отводит в сторону, наклоняется, опуская голову к члену. Проводит языком по всей длине, обхватывает губами, посасывает; Стиву не нужно многого, он и так на пределе, несколько лишних секунд до разрядки, пытается предупредить, но Баки не обращает внимания – широко улыбается, сглатывая, облизывает губы. Стирает одним движением запястья белые следы вокруг рта, подтягивается на локтях, Стив моментально вовлекает его в поцелуй – долгий, глубокий, – они не целуются, попросту лижутся, Стив жарко дышит ему в рот, пальцами обеих рук цепляется за волосы; Баки откатывается на спину, и Стив, отстранившись, поворачивается на бок.
Баки берет его руку в свою – металлическими пальцами снова и снова стирает грязные, не смытые еще следы с тыльной стороны ладони; Стив смотрит завороженно, Баки расплывается, растекается в улыбке, словно сытый кот. Улыбка Стива, напротив – в самых уголках губ, едва заметная, мягкая, такая, как нужно.
Она есть.
У них всё есть.
@темы: графомания, winter captain
-
-
27.10.2014 в 01:54-
-
27.10.2014 в 13:08-
-
21.02.2018 в 20:58