БЛЯТЬ, ДАЙТЕ УЖЕ СИГАРЕТУ.
в один пост уже не вмещается, красота какая 
начало - здесь.
1994 слова
Следующие три дня Крис почти не помнит; позади остаются, словно мелькая в быстрой перемотке, Блумингтон и Спрингфилд, Сент-Луис и Талса, Оклахома-сити и Амарилло. Стейки, бургеры, дешевые мотели и такое же дешевое пиво, – Крис ничего не разбирает толком, это все, что он видит, – пейзажи вокруг, слишком разные, но каким-то образом плавно сменяющие друг друга. Себастиан много поет, много курит и ни о чем не спрашивает – а Крис не рассказывает; если бы его спросили, о чем они говорили все эти дни, Крис сказал бы, что обо всем, разве что не о собственных жизнях.
Может, дело в том, что он едва успевает трезветь перед тем, как снова сесть за руль, а может, в том, что напряжение начинает отпускать – но Крис все больше убеждается, что эта поездка закончится рано или поздно. Закончится очень скоро – и тогда он вернется в Нью-Йорк, потратит лишние дни отпуска на поиски новой квартиры и вернется к работе. Возможно, наконец доберется до очередного повышения. Возможно, случайно встретит какую-нибудь девушку, которая только его и ждала. Возможно, не встретит никого – и к лучшему.
Перспективы не пугают Криса, он спокоен; скорее, удивляют, кажутся странными, все это отдает чем-то отчетливо неприятным и неправильным – как будто вместо жареных крылышек официантка приносит тебе торт, твой привычный торт с любимым бисквитом. Слишком большой торт. Торт, который ты не заказывал.
Центр Санта-Фе – сплошь одноэтажные дома, небольшие, светлые, словно слепленные из глины во время какой-то детской игры. Себастиан поднимается с места, пока Крис паркуется, раскидывает руки в стороны, улыбается – как всегда – чему-то своему.
– Добро пожаловать в город бездельников! – провозглашает он. Выпрыгивает из машины, поясняет, не дождавшись вопроса: – Талантливых бездельников, так говорил мой отчим, и это единственное мнение, в котором мы сошлись, знаешь. Иногда кажется, что они здесь больше ничего и не делают. Рисуют, скульптуры лепят, плетут что-то, одно голое творчество, доход от туристов, красота. Людям нравится.
– Я что-то слышал про местное казино, – вспоминает Крис; они идут куда-то, вроде бы без особой цели, но с каждым разом Крис все быстрее замечает, что Себастиан ведет их. Так, словно знает любой город, в котором они появляются, как свои пять пальцев.
Может, и правда знает.
– Их больше в Альбукерке, и нет уж, за этим надо в Вегас. Кстати, ты слышал, что им в Альбукерке выдают карточки с десятком-другим долларов для казино прямо вместе с зарплатой? Долбанутый штат.
– Готов поспорить, один из твоих любимых.
– Твой тоже будет, увидишь.
– Я городской житель, – возражает Крис; задумывается, жестом обрисовывая нелепый, необтесанный скульптурный ансамбль, виднеющийся в дворике справа. – В смысле, не такой, как… В общем, я не к таким городам привык.
– Мегаполисы, – тянет Себастиан в своей обычной манере, такого ответа стоило ожидать. – Знаю, знаю, у всех своя история и все такое, но они потому и становятся мегаполисами. Вся суть в итоге одна и та же, а здесь, – они сворачивают и оказываются прямо на рынке – разномастные лавчонки громоздятся одна на другую, Крис и Себастиан быстро смешиваются с разноцветной толпой, где каждый второй мужчина действительно носит сомбреро. Крис всегда думал, что рассказы о таких местах сильно преувеличены, но, пожалуй, это самый неамериканский городок из всех, что он видел. – А такие места – разные. Все до единого. Попробуй поспорить.
Попробуй поспорить – Стэн предлагает это буквально каждый день, но Крис умеет признавать, что в чем-то неправ, что чего-то не знает, очень быстро; он все еще считает это своим плюсом.
Энтузиазм Себастиана, с которым тот болтает о том, что любит, тоже нельзя считать минусом.
Местный гвалт – как новая музыка для ушей, привычных к резковатому шуму Нью-Йорка. К новым звукам Крис прислушивается с легким интересом, люди здесь словно не умолкают совсем, тараторят на разных языках, спорят о чем-то, переговариваются через всю улицу, автомобильные гудки слышны лишь издалека. Себастиан пропадает из поля зрения в какой-то момент, но быстро обнаруживается поблизости – вытаскивает из карманов пару мятых купюр, оживленно торгуется с мексиканцем на ломаном испанском, – все, что может понять Крис, это обрывки ругательств и “слишком дорого”, – возвращается, на ходу наматывая на левое запястье сразу несколько каких-то сложно сплетенных фенечек.
– Серьезно? – фыркает Крис; сам он давно пережил период хоть каких-то украшений, то ли вырос, то ли потерял интерес. На Стэне – ровеснике, вроде бы – все это смотрится органично, Крис думает, что он мог бы обвешаться своими кольцами и браслетами с головы до ног, и никто не задавал бы вопросов. Наверное, это из тех мелких талантов, с которыми рождаются.
Знать бы еще, в чем его собственный талант.
– Сувенир, – с достоинством отвечает Себастиан, вслед за Крисом лавируя между индейцами, впихивающими прохожим сногсшибательно пахнущий хлеб. – На долгую память.
– И на последние деньги?
– Слушай, ну правда, – они с трудом добираются до дороги, сворачивают на улицу, контрастирующую с предыдущей своей неожиданной пустотой, – ты еще не понял? Если меня что и не парит, так это деньги.
– Повезло, – пожимает плечами Крис, оглядываясь в поисках чего-то похожего на магазин – пить хочется зверски; Стэн смотрит удивленно:
– Это не везение, мужик. Отношение к жизни. Никого не учу, как жить, но у нас с этим отношением полная гармония, почему нет.
– В твоей частной школе явно не этому учили, – смеется Крис, кивком показывая на желтую вывеску продуктового. Себастиан даже бровью не ведет – ухмыляется так, словно чем-то гордится.
– Совсем не этому. А отчим был там директором, можешь представить, как весело было дома. Возьмись за ум, Себастиан, иначе вырастешь неудачником, все такое. И вот я вырос, а они так и не смирились.
Крис думает, что когда-то Себастиану определенно хватило смелости – или глупости.
Или всего понемногу.
Из Санта-Фе они добираются до Альбукерке за пару часов; дорогу понемногу скрывают наплывающие со всех сторон сумерки, на обочине Крис вдруг замечает застрявшие посреди красочного ничто заброшенные тачки – позабытые кем-то пару десятков лет назад, покрытые облупившейся краской и пылью шевроле кажутся одновременно очередной достопримечательностью трассы и чем-то вроде кладбища. Как будто кто-то таким образом хоронил прошлое. Или оставлял следы, чтобы однажды вернуться, но так и не смог.
Себастиан на соседнем сиденье уже отвинчивает крышку фляги; Крису кажется, что он готов сделать перерыв и не пить хотя бы одну ночь, – но, конечно, уже через двадцать минут они паркуются недалеко от целого квартала, заполненного барами. К такому сценарию можно привыкнуть пугающе быстро – пара бутылок пива, стаканы чего-то покрепче, поцарапанные колонки где-то под потолком, чьи-то заинтересованные взгляды. Все равно, чьи – для Криса случайные связи не радость и не терапия; он вполне доволен и тем, что продолжает в себя вливать, пытаясь при этом говорить как можно меньше. Веселиться удается тоже – час или два, а все, что Крис может высказать после, не звучит хоть сколько-нибудь хорошо; уж точно никому не интересно.
С другой стороны, самоконтроль – не то, что стоит испытывать темным, неожиданно крепким пивом, которое Крис заказывает сразу после бурбона. В битве с самоконтролем Крис едва ли не впервые за долгие годы раз за разом терпит сокрушительный провал; кажется, это не так уж и плохо.
Или он снова перестает соображать, не замечая, когда вообще начал говорить.
– ...и так просто случилось. Бум! И все, – Крис вытягивает руку, щелкает пальцами прямо перед носом у сидящего на кожаном диване рядом Себастиана. – Думал, что люблю, поженились, все было окей, а потом куда-то делось. Так бывает, чтобы просто – куда-то делось? А потом, – он торопится, сам себя перебивая, снова щелкает пальцами, и Себастиан, посмеиваясь, отталкивает его руку, – вот так прихожу днем, а она в спальне с моим другом. Как, пиздец, как в анекдоте, представляешь?
– В дебильном анекдоте, – серьезно соглашается Себастиан, чокаясь с головой Криса; прохладный стакан касается лба. – И что потом?
– Думал, мы все вернем. А потом она с моим гребаным другом, и что я должен был делать? Нелюбимая работа, нелюбимая жена, – Крис откидывается назад, раскидывая руки по спинке дивана. Утром ему будет охренительно стыдно за все это, обязательно будет. – И я где-то между, как идиот. Если кто здесь и неудачник, – замолкнув, он резко указывает на себя, пожимает плечами.
Все это безнадежно. Безнадежно, глупо, выматывающе; у людей вокруг есть реальные проблемы, а у него – только какой-то бред, все это исправимо, стоит только взять себя в руки, прекращать размазывать сопли, Крис понимает это даже сейчас, и ничего не может с собой поделать. Вместо того, чтобы хотя бы придумать, что он собирается делать в Лос-Анджелесе, Крис рассеянно вслушивается в гремящую через распахнутую дверь бара, откуда-то с улицы, песню про послание в бутылке. Вместо того, чтобы восстановить номер и купить новый телефон, Крис, не скрываясь, разглядывает Себастиана – и черт бы знал, почему. Прошла едва ли неделя, и за это время Стэн оказался вдруг человеком, за которым стоит наблюдать – просто сидеть и смотреть, подмечая какие-то мелочи, на которые Крис никогда в жизни не обращал внимания, – резкие жесты, быстрые улыбки, насмешливый прищур, полный беспорядок на голове; Крис любит смотреть на красивых людей, но вряд ли он смог бы назвать Себастиана таковым.
Просто он слишком живой – так просто не отвернешься.
– Пялишься, – указывает вдруг Себастиан, и Крис встречается с ним взглядом. Он знать не знает, что с ним происходит, все это легко списать на которую уже подряд бутылку пива, на непривычную здешнюю жару, на глупый рассказ о разводе, который Крис зачем-то вывалил вслух так быстро, словно от этого зависело что-то важное.
– Неа.
Он чувствует – если не будет отрицать, что-то произойдет; что-то уже происходит. Себастиан, хмыкнув, быстро и неаккуратно надевает на него свои очки, поправляет зацепившуюся за ухо дужку, и на секунду Крису кажется, что в баре разом отключили электричество – требуется полминуты, чтобы привыкнуть к мраку перед глазами.
– Поехали, – просит Крис. Он понятия не имеет, куда.
– Ты себя видел, гонщик? Доедешь до ближайшего столба. Того, в который врежешься.
– Тогда пошли, – не сдается Крис, и, похоже, что-то в его голосе заставляет Себастиана заткнуться. – Снимем отель. Номер. Что-то там.
На улице Криса пробирает по-настоящему; Стэн, впихнув ему полную фляжку, надрывает глотку, без конца распевая припев “Счастливы вместе”, Крис ржет, отставая на полшага, не представляя, что именно здесь смешно. Может, так в его исполнении выглядит истерика – он действительно не знает, никогда еще не было повода, и думать об этом не хочется, невозможно, слишком хорошо этого не делать.
В нескольких кварталах от бара – огромный, презентабельный отель Хаятт, наконец-то хоть что-то знакомое и привычное; Крис решительно направляется туда, уверенный, что Себастиан следует за ним – тот спотыкается у самого порога, оборачивается, смотрит пристально, Крис думает, что знает, в чем дело:
– У меня достаточно денег, – говорит он, Себастиан вдруг хохочет, запрокидывая голову, Крис прижимает палец к губам, стараясь не смеяться: – Тшшш. В Нью-Мексико нельзя шуметь ночью.
Он уверен, что это запрещено.
В холле они отчаянно пытаются держать лицо; Крис требует номер, пропустив мимо ушей все, что втолковывает ему симпатичная девушка на ресепшн, всовывает ей карточку и практически выхватывает из рук ключ-карты. В номер – тридцать второй этаж, стандарт плюс, мини-бар, мистер Эванс, там двуспальная кровать, может быть, вы хотите отдельные? – Себастиан вваливается первым, спиной вперед, уже не сдерживая смех; Крис перебрасывает ему флягу, быстро распахивает балкон, прогоняя скопившуюся в комнате духоту. Ветер здесь – не то что в оставшемся бесконечно далеко за спиной Чикаго – ничем не помогает, обволакивающий, теплый, от него Крис словно еще больше пьянеет, застывая у широко открытых стеклянных дверей.
Он не оборачивается на шорох позади; не оборачивается, когда чужие руки уверенно забираются под майку, холодят до мурашек. Себастиан аккуратно, неторопливо касается губами голой кожи над воротником, обводит языком позвонок, и Крис был бы дураком, если бы стал отрицать, что хотел этого.
Был бы дураком, если бы не стал поворачиваться и сейчас, – он тут же влетает спиной в косяк, едва не падая на балкон, тянет Себастиана к себе, целует, как давно уже надо было целовать, – давно уже, с самой первой встречи было пора, кто бы знал тогда; все еще хочется смотреть, но Крис все равно зажмуривается, этого достаточно, чтобы слышать, чувствовать – сбившееся, лихорадочное дыхание, быстрый стук сердца, холодные прикосновения к затылку, все это наконец оказывается правильным, ощущение незаконченности пропадает. Он не думает даже о сексе – неважно, о чем, губы и руки делают свое, – сами, без помощи, и Крис отстраняется только чтобы вдохнуть, упираясь в стену затылком. Он распахивает глаза, обнаруживая, что Себастиан смотрит в упор – не отрывая взгляда, убирает руку с шеи Криса и стягивает с него давно позабытые очки.
– Я дебил, – вздыхает Себастиан, пальцами отбивая ему одному известный ритм на чужом плече, – но я спрошу это. С ума не сойдешь с утра?
– Иди нахрен, – хрипло требует Крис, сползая спиной на неожиданно мягкий ковер.
Себастиан немедленно падает сверху – резко, с размаху, губами утыкаясь в ключицы, задирая майку на животе, – и Крис забывает, что еще собирался сказать.
Если вообще собирался.
примечания к тексту #5- в санта-фе ребята были приблизительно в таком месте в куда более людный день.
- песня про послание в бутылке:
Прослушать или скачать The police Message in a Bottle бесплатно на Простоплеер
- а припев вот из этой песни себастиан распевает на улицах альбукерке:
Прослушать или скачать The Turtles So Happy Together бесплатно на Простоплеер
1492 словаСпросонья Крис решает, что попал в какой-то специальный ад – никак не выходит открыть глаза, нечто тяжелое ощутимо давит на грудную клетку и, кажется, он лежит на чем-то липком. Следом приходит головная боль, резкая, мерзкая, как будто в виски методично забивают гвозди. Пока Крис решает, чего ему хочется больше – выпить, проблеваться или сдохнуть, у него все-таки получается разлепить веки; он тут же натыкается взглядом на раскинувшегося поперек кровати, неудобно устроившегося прямо на нем Себастиана.
Стэн тихо, мерно дышит во сне – прямо невинное дитя во плоти, рассеянно думает Крис. Встает, аккуратно придерживая Себастиана за плечи; едва ноги касаются пола, Крис решает, что попал не в ад, а в космос, – по ощущениям слишком похоже на невесомость, желание удержаться хоть за что-нибудь оказывается жизненно важным, и по пути в ванную Крис, героически подобрав с пола одежду и оставшись в живых, хватается за все, что попадается под руку, сбивая вешалку у самой двери.
Не самое лучшее пробуждение в его жизни.
Крис плещет водой себе в лицо, и стены, наконец, перестают вращаться – первая победа за день; следом он побеждает одежду, хотя майку приходится перекрутить раза три, прежде чем Крис понимает, что она вывернута наизнанку.
В зеркало он старательно не смотрит, застыв перед раковиной, но краем глаза все равно цепляется за отражение. Цепочка красноватых следов от укусов по всей руке и красочные засосы на шее намекают на хорошо проведенную ночь, которую…
Да.
Которую он помнит.
– Доброе утро, – теперь Крис пялится в зеркало с тем же интересом, как в экран телевизора; Себастиан, застегнув молнию на джинсах, приваливается плечом к косяку и выглядит на первый взгляд удивительно бодрым. Впрочем, понимает Крис, присмотревшись к довольному, но заспанному лицу, только на первый взгляд. – Мы сейчас зальем кого-то.
– А?
– Вода, Крис, – Себастиан кивком указывает на раковину. – Либо перекрой кран, либо вынимай пробку. Либо сваливаем, пока не начнется потоп, – он закусывает губу, явно сдерживая смех, и, кажется, надо что-то ответить. Сказать. Или сделать?
Да, точно, соображает наконец Крис, поворачивает нужную ручку, зачерпывает ладонью воду, успевшую набраться почти до краев раковины и, повинуясь внезапному импульсу, без предупреждений брызгает ее на Себастиана.
– Эй! – тот бросается вперед, и уже через минуту они оба – готовая иллюстрация для пособия “Как дожить до двадцати восьми и не повзрослеть”; Себастиан ржет, отпихивая Криса к душевой кабине, вода стекает по его плечам, вся одежда Криса успела промокнуть, и каким-то образом он оказывается прижатым к тонким раздвижным дверцам; они оба замирают на секунду.
– Доброе утро, – невпопад сообщает Крис. Себастиан рассеянно кивает и немедленно, отняв руки, прижимает пальцы к вискам:
– Блядь. Не надо было этого делать… Двигаться. Нельзя было, – отступив на шаг, Себастиан поворачивается к зеркалу; разглядывая свое отражение, он похож на капризного мальчишку, таким тоном Крис когда-то жаловался матери на идиотов из средней школы. – Все болит. Или мы идем за кофе...
– Или? – небольшая передышка дорого далась и Крису; ему кажется, что с каждым произнесенным словом отсыхает язык.
– Или выбирай надпись на мою могильную плиту, – категорично подытоживает Себастиан. – Майку мою не видел?
В ресторане на первом этаже они появляются все в том же состоянии – мокрые, взъерошенные и страдающие; Крис, набрав себе питьевой воды, опускается за первый попавшийся стол, подпирая щеку ладонью. Запрос на мыслительный процесс его мозг отклоняет так же решительно, как и накануне вечером. Заторможенный, он следит взглядом за Себастианом – тот, пару раз оглядевшись, невозмутимо наливает кофе в миску для хлопьев и садится напротив.
Свежесваренный кофе этим утром отвратительно пахнет.
– Кстати, – говорит вдруг Себастиан, ополовинив миску. – Твоя фамилия.
По крайней мере, Стэн еще способен на связные фразы; вместо резонного вопроса, что не так с фамилией, Крис выдает что-то неразборчивое и хриплое, но Себастиан, вроде бы, понимает, поясняя:
– Я ее не знаю.
Крис ржет от неожиданности, заставляя недоуменно обернуться семью итальянцев за соседним столом.
– Эванс, – отсмеявшись, отвечает он, обхватывая ладонями холодную бутылку. – Крис Эванс. Приятно познакомиться.
– Отлично, – кивает Себастиан, расстроенно поглядывая в опустевшую посуду. – Теперь мы знаем друг друга гораздо лучше.
– Ага, все эти исследования, – Крис красноречиво тычет пальцем в следы на собственной руке, и Себастиан ухмыляется с отчетливым удовлетворением:
– Да, и они. Я сейчас.
Когда он возвращается с новой миской кофе, Крис все еще не способен функционировать, но на что-то его хватает:
– Я не поеду в Вегас.
– Окей?..
– В смысле, я просто уверен, ты туда собирался. Но это казино. Моя нервная система не готова.
– Лучший план, – пожимает плечами Себастиан, глотает кофе слишком быстро и тут же шипит, договаривая неразборчиво, – это отсутствие плана. Помнишь, где тачку бросил?
– Я не сяду за руль, – мотает головой Крис, быстро понимая, что сделал это зря. – Никогда. И пить тоже не буду. И, – он озадаченно хмурится, – вообще-то, нет, не помню.
– Зашибись, – резюмирует Себастиан.
Спорить сложно.
Машину они все-таки находят – приходится поплутать в поисках вчерашнего бара, сообразить, с какой стороны они до него добрались, и в конце концов крайслер обнаруживается на парковке в целости и сохранности; красть оттуда нечего, но Крис всерьез ожидал хотя бы спущенного колеса.
Шесть с половиной часов пролетают незаметно; Себастиан дремлет, облокотившись о дверцу со своей стороны, Крис сосредотачивается на вождении, честно стараясь не уснуть за рулем. Застревают они только один раз, из-за дорожных работ неподалеку от озера Мормон.
Себастиан просыпается за девять миль до Флагстаффа, лениво тянется к примолкшему было радио. Жизнерадостный мотив вместе с голосом Джонни Кэша врывается прямо в уши, и Себастиан мгновенно приглушает громкость.
– Если не Вегас, – он похлопывает по колену в такт, – Лейк Мид? Гранд Каньон?
– Потом, – качает головой Крис, осторожно обгоняя притормозивший зачем-то грузовик. – Когда-нибудь. Когда не буду бояться, что свалюсь там с обрыва.
– Согласен, – после недолгих раздумий отвечает Себастиан; зевает. – Эл Эй. Что ты будешь там делать?
– Понятия не имею. Кто-то умный сказал, что лучший план – это его отсутствие, помнишь?
– Мудрец, – фыркает Себастиан. – У моего приятеля дом в Хермоса Бич, там можно остановиться на время.
– Меня так просто пустят в чужой дом?
– Ты же пустил меня в свою тачку.
Резонно. Даже слишком; все это кажется Крису прекрасной идеей, и он не слушает внутренний голос, бурчащий что-то о том, что у кое-кого просто нет иных вариантов.
– Я ничего не хочу, – удивленно произносит он уже вслух. – Это вообще как? Поехал не знаю куда, не знаю зачем, и все еще не знаю. И не хочу знать.
Хриплого Кэша сменяет мелодичный голос Хиллари Скотт. Себастиан сосредоточенно покусывает губу, словно раздумывает над ответом, которого Крис не ждет.
Хермоса Бич – значит, Хермоса Бич. В любом случае, Лос-Анджелес достаточно велик, если возникнут проблемы.
Не могут не возникнуть, почему-то думает Крис, всегда происходит одно и то же; но пока их нет – они бесцельно гуляют по аккуратному, полупустому Флагстаффу, огибая одинаковые здания в пару этажей; добираются до центральной улицы, сплошь заполненной разномастными барами в стиле вестерн, между которыми как-то втискиваются ирландские пабы и парочка дешевых мотелей. Спокойствие здесь – будто часть жизни в любое время суток, время близится к ночи, а Крис все еще не замечает привычного для себя ажиотажа.
Они останавливаются у первой же более-менее симпатичной вывески; в этом баре, отстраненно замечает Крис, есть даже механический бык, – хотя его гораздо больше волнует возможность залить отпустившее было похмелье новой порцией какого-нибудь пойла. Себастиан весь вечер травит байки о своих поездках по стране – говорит, что никогда не останавливается в одном и том же городе больше, чем на пару недель, если это не Чикаго или Лос-Анджелес; что в Детройте он однажды неделю заменял штатного певца в одном захудалом баре, публика успела привыкнуть, а потом этот тип чуть его не прикончил, решив, что может потерять заработок; что два раза в Эл Эй он собирал группу, но ребята ставили популярность выше самодостаточности, и им стало не по пути; что в Висконсине его, кажется, до сих пор ждет какая-то девчонка, поместившая Себастиана в центр своей придуманной сказки о непременно красивой, романтичной любви; что жестче всего дерутся в Техасе, а убить за один лишний взгляд готовы на южной границе Нью-Мексико, где-то между бараками в Лас-Крусес. Себастиан рассказывает, без труда переключаясь с одного на другое, и все эти истории кажутся чем-то вроде хорошо написанной книги, словно Стэн пересказывает недурно написанный сюжет, которому нет конца; потерявшись в рассказах, Крис забывает вовремя отвечать.
Мотель на выезде в сторону Лас-Вегаса – очередной в сети одинаковых; в номере тихо и почему-то очень пыльно, Себастиан курит, высунувшись по пояс в окно.
Наверное, надо сказать что-то – обсудить, объяснить, знать бы еще, как именно; Крис все еще не готов ни к случайным связям, ни к выяснениям отношений, но ведь эти выяснения – должны быть? Крис не может себе представить, не умеет иначе, его целую жизнь учили, что хуже нерешенной проблемы только ее замалчивание; и все-таки.
Есть ли вообще проблема?
Хлопок оконной рамы нарушает тишину очень вовремя; Себастиан разворачивается, склонив голову к плечу:
– Громко думаешь, – он подходит к сидящему на кровати Крису, опускается рядом.
Это ошибка, хочет сказать Крис. Давай представим, что ничего не было, хочет сказать Крис. Я был пьянее любого бродяги в Альбукерке, хочет сказать Крис.
Не то. Все это – один большой неверный ответ.
– Я сейчас – чертово ходячее недоразумение, – говорит он наконец. Себастиан подбирается ближе, нависая на вытянутых руках. – И клубок нерешенного дерьма, – склонив голову, Себастиан ухмыляется ему в шею. – И я за себя не отвечаю.
– И ты заткнешься прямо сейчас, – тем же тоном заканчивает Стэн.
У поцелуя отчетливый вкус хренового табака, в комнате становится нестерпимо жарко, и это все, что угодно, но не ошибка.
примечания к тексту #6- в аризоне по радио включают джонни кэша:
Прослушать или скачать Johnny Cash Get Rhythm бесплатно на Простоплеер
- а потом поет хиллари скотт:
Прослушать или скачать Lady Antebellum Bartender бесплатно на Простоплеер
апд.
841 слово
До Лос-Анджелеса – семь часов езды.
Бывает, дети выдумывают себе приметы, чтобы не страдать от излишней ответственности. Насчитаю по дороге в школу десяток синих машин – не провалю экзамен. По радио заиграет любимая песня – меня ждет удачный день. Крис соглашается доехать до самого пирса Санта-Моники в качестве собственной приметы, это исторический конец шестьдесят шестой трассы, и окончание поездки должно означать, что что-то обязательно изменится.
Он не осознает, что изменения уже начались.
Здесь красиво – так, как может быть красиво только в солнечной Калифорнии; Крис с трудом находит место, чтобы приткнуть крайслер, успевает разве что запереть машину, и Себастиан тут же тащит его на пляж.
Тащит – буквально, ухватив за руку, – фыркая, рассказывает что-то о том, как прошлым летом катался на роликах по здешним деревянным настилам, в стельку пьяный, решил, что тормоза для дураков, разогнался, влетел в огромный мусорный бак, – до сих пор шрамы, ржет Себастиан, вот тот на локте, и еще здесь, видел?
Крис не слушает толком.
И крепче сжимает руку.
– Серьезный какой, – покосившись на него, прерывается вдруг Себастиан. – Это ненадолго.
Перед ними – океан, спокойный, поблескивающий в прохладных лучах вечернего солнца. Себастиан за шиворот стаскивает футболку, кидает прямо на песок, роется в карманах, бросает на нее все вперемешку – монетки, несколько смятых купюр, вечно выключенный телефон, пару колец, четки, медиатор, – в этом, в который раз замечает Крис, весь Себастиан. Мелочи, простые, ничего не значащие по отдельности. Можно впустить незнакомца в свою жизнь на несчастный десяток дней, а потом стоять на берегу Тихого океана, смотреть на вещи из чужих карманов и думать, что знаешь этого человека.
Знаешь уже давно.
– Сто баксов на то, – задумчиво начинает Крис, нарочито медленно стягивая майку; заканчивает уже через плечо: – что я быстрее!
– Эй, у меня нет лишней сотни! – весело орет ему вслед Себастиан, подрываясь с места. – Никакой нет, придурок!
Вода – теплая, обволакивающая, она как будто принимает в объятия несмотря на то, что Крис влетает в океан с разбегу; подвернутые до колен джинсы неприятно облепляют ноги, но ему плевать.
– Ладно, заработаю, – смеется позади Себастиан, наваливается на спину, утаскивает за собой под воду. Они мгновенно выныривают, вокруг полно людей, никто не обращает внимания, ни малейшего, и Крис не медлит, тянется к Себастиану, слизывает соленые капли с его плеча, Стэн охотно запрокидывает голову, почти ложась на спину, и, пожалуй, именно в этот момент Крис – по крайней мере, он так считает – решает, что не поедет обратно.
– Я выиграл, – фыркает Крис Себастиану в шею.
– Точно.
Не сейчас, не в ближайшее время. Никогда, может быть?
*
В отсутствие хозяина дом в Хермоса Бич уже неделю в их полном распоряжении: два этажа, подвал, двадцать минут медленным шагом до пляжа, пять – до ближайшего клуба. Это похоже на отпуск, первый за несколько прошедших лет, взятый в качестве аванса за несколько последующих. Это похоже на возможность дышать полной грудью, Крис занимается именно этим в доме с полным баром, широкими кроватями и чертовым телескопом на террасе. Здесь полно аппаратуры и инструментов, Себастиан записывает саундтреки ко всему, кажется, что взбредет в голову – час или два в день; все остальное время они вместе, Крис вспоминает впервые со времен колледжа, каково это – не отлипать от другого человека. Совершенно не собираться от него отлипать.
С каждым днем он все больше убеждается – его ничего не держит. Брак покатился к чертям, для увольнения достаточно пары звонков, семью он навещает раз в полгода, а все остальное – что остается, кроме себя самого? Сейчас Крис думает, что может делать все, что угодно, и он прекрасно знает, что, может быть, это не так. Может быть, эйфория закончится и он обнаружит, что ничем не занимается толком, хватаясь за случайные заработки, прожигая жизнь в случайных городках на разных концах страны, пытаясь собрать себя заново. Может быть, это будет означать неудачу; но Крис не против побыть неудачником, не против им и остаться.
Для человека, однажды примерившего на себя множество чужих, прилипающих за считанные месяцы учебы и работы амбиций, у него не так уж и много своих.
Колонки в студии на втором этаже взрываются звуками; поднявшись по лестнице, Крис останавливается на пороге. Себастиан сидит на табурете перед микрофоном, прикрыв глаза, в такие моменты он, – расслабленный, спокойный, напрочь ушедший в себя, – где-то не здесь.
И тем интереснее наблюдать.
Крис узнает песню с первых строк; у Себастиана может не быть собственных песен – но он по-настоящему наслаждается чужими. Он говорит – ему все равно, пусть не выходит сочинять что-то свое, никогда не получалось, на самом деле – это неважно, либо живешь музыкой, либо нет; Себастиан живет.
– А я просил, – Стэн открывает глаза, усмехается, подмигивает, – Нет, пожалуйста, останься, нам не нужны деньги, мы справимся…
Дурацкая песня про синие джинсы.
В свои двенадцать Крис мечтал о большой – непременно большой, шумной, крикливой, яркой – счастливой семье. В свои двадцать восемь Крис, опустившись на пол в чужой студии чужого дома, смотрит, как Себастиан перебирает пальцами по воображаемым клавишам; на следующий день они собираются доехать наконец до Вегаса. До Гранд Каньона, до Солт-Лейк-Сити, до Айдахо, до любого места, где Крис еще никогда не бывал.
– Знаешь, говорят, что актеру… музыканту, кому там еще, – замечает как будто между делом Себастиан через минуту после того, как стихает последний аккорд, – на самом деле достаточно всего лишь одного зрителя.
Крис улыбается; ему уже давно не двенадцать.
Он знает, как легко найти многое в малом.
примечания к тексту #7- себастиан поет:
Прослушать или скачать Eugene McGuinness Blue Jeans бесплатно на Простоплеер
начало - здесь.
1994 слова
Следующие три дня Крис почти не помнит; позади остаются, словно мелькая в быстрой перемотке, Блумингтон и Спрингфилд, Сент-Луис и Талса, Оклахома-сити и Амарилло. Стейки, бургеры, дешевые мотели и такое же дешевое пиво, – Крис ничего не разбирает толком, это все, что он видит, – пейзажи вокруг, слишком разные, но каким-то образом плавно сменяющие друг друга. Себастиан много поет, много курит и ни о чем не спрашивает – а Крис не рассказывает; если бы его спросили, о чем они говорили все эти дни, Крис сказал бы, что обо всем, разве что не о собственных жизнях.
Может, дело в том, что он едва успевает трезветь перед тем, как снова сесть за руль, а может, в том, что напряжение начинает отпускать – но Крис все больше убеждается, что эта поездка закончится рано или поздно. Закончится очень скоро – и тогда он вернется в Нью-Йорк, потратит лишние дни отпуска на поиски новой квартиры и вернется к работе. Возможно, наконец доберется до очередного повышения. Возможно, случайно встретит какую-нибудь девушку, которая только его и ждала. Возможно, не встретит никого – и к лучшему.
Перспективы не пугают Криса, он спокоен; скорее, удивляют, кажутся странными, все это отдает чем-то отчетливо неприятным и неправильным – как будто вместо жареных крылышек официантка приносит тебе торт, твой привычный торт с любимым бисквитом. Слишком большой торт. Торт, который ты не заказывал.
Центр Санта-Фе – сплошь одноэтажные дома, небольшие, светлые, словно слепленные из глины во время какой-то детской игры. Себастиан поднимается с места, пока Крис паркуется, раскидывает руки в стороны, улыбается – как всегда – чему-то своему.
– Добро пожаловать в город бездельников! – провозглашает он. Выпрыгивает из машины, поясняет, не дождавшись вопроса: – Талантливых бездельников, так говорил мой отчим, и это единственное мнение, в котором мы сошлись, знаешь. Иногда кажется, что они здесь больше ничего и не делают. Рисуют, скульптуры лепят, плетут что-то, одно голое творчество, доход от туристов, красота. Людям нравится.
– Я что-то слышал про местное казино, – вспоминает Крис; они идут куда-то, вроде бы без особой цели, но с каждым разом Крис все быстрее замечает, что Себастиан ведет их. Так, словно знает любой город, в котором они появляются, как свои пять пальцев.
Может, и правда знает.
– Их больше в Альбукерке, и нет уж, за этим надо в Вегас. Кстати, ты слышал, что им в Альбукерке выдают карточки с десятком-другим долларов для казино прямо вместе с зарплатой? Долбанутый штат.
– Готов поспорить, один из твоих любимых.
– Твой тоже будет, увидишь.
– Я городской житель, – возражает Крис; задумывается, жестом обрисовывая нелепый, необтесанный скульптурный ансамбль, виднеющийся в дворике справа. – В смысле, не такой, как… В общем, я не к таким городам привык.
– Мегаполисы, – тянет Себастиан в своей обычной манере, такого ответа стоило ожидать. – Знаю, знаю, у всех своя история и все такое, но они потому и становятся мегаполисами. Вся суть в итоге одна и та же, а здесь, – они сворачивают и оказываются прямо на рынке – разномастные лавчонки громоздятся одна на другую, Крис и Себастиан быстро смешиваются с разноцветной толпой, где каждый второй мужчина действительно носит сомбреро. Крис всегда думал, что рассказы о таких местах сильно преувеличены, но, пожалуй, это самый неамериканский городок из всех, что он видел. – А такие места – разные. Все до единого. Попробуй поспорить.
Попробуй поспорить – Стэн предлагает это буквально каждый день, но Крис умеет признавать, что в чем-то неправ, что чего-то не знает, очень быстро; он все еще считает это своим плюсом.
Энтузиазм Себастиана, с которым тот болтает о том, что любит, тоже нельзя считать минусом.
Местный гвалт – как новая музыка для ушей, привычных к резковатому шуму Нью-Йорка. К новым звукам Крис прислушивается с легким интересом, люди здесь словно не умолкают совсем, тараторят на разных языках, спорят о чем-то, переговариваются через всю улицу, автомобильные гудки слышны лишь издалека. Себастиан пропадает из поля зрения в какой-то момент, но быстро обнаруживается поблизости – вытаскивает из карманов пару мятых купюр, оживленно торгуется с мексиканцем на ломаном испанском, – все, что может понять Крис, это обрывки ругательств и “слишком дорого”, – возвращается, на ходу наматывая на левое запястье сразу несколько каких-то сложно сплетенных фенечек.
– Серьезно? – фыркает Крис; сам он давно пережил период хоть каких-то украшений, то ли вырос, то ли потерял интерес. На Стэне – ровеснике, вроде бы – все это смотрится органично, Крис думает, что он мог бы обвешаться своими кольцами и браслетами с головы до ног, и никто не задавал бы вопросов. Наверное, это из тех мелких талантов, с которыми рождаются.
Знать бы еще, в чем его собственный талант.
– Сувенир, – с достоинством отвечает Себастиан, вслед за Крисом лавируя между индейцами, впихивающими прохожим сногсшибательно пахнущий хлеб. – На долгую память.
– И на последние деньги?
– Слушай, ну правда, – они с трудом добираются до дороги, сворачивают на улицу, контрастирующую с предыдущей своей неожиданной пустотой, – ты еще не понял? Если меня что и не парит, так это деньги.
– Повезло, – пожимает плечами Крис, оглядываясь в поисках чего-то похожего на магазин – пить хочется зверски; Стэн смотрит удивленно:
– Это не везение, мужик. Отношение к жизни. Никого не учу, как жить, но у нас с этим отношением полная гармония, почему нет.
– В твоей частной школе явно не этому учили, – смеется Крис, кивком показывая на желтую вывеску продуктового. Себастиан даже бровью не ведет – ухмыляется так, словно чем-то гордится.
– Совсем не этому. А отчим был там директором, можешь представить, как весело было дома. Возьмись за ум, Себастиан, иначе вырастешь неудачником, все такое. И вот я вырос, а они так и не смирились.
Крис думает, что когда-то Себастиану определенно хватило смелости – или глупости.
Или всего понемногу.
Из Санта-Фе они добираются до Альбукерке за пару часов; дорогу понемногу скрывают наплывающие со всех сторон сумерки, на обочине Крис вдруг замечает застрявшие посреди красочного ничто заброшенные тачки – позабытые кем-то пару десятков лет назад, покрытые облупившейся краской и пылью шевроле кажутся одновременно очередной достопримечательностью трассы и чем-то вроде кладбища. Как будто кто-то таким образом хоронил прошлое. Или оставлял следы, чтобы однажды вернуться, но так и не смог.
Себастиан на соседнем сиденье уже отвинчивает крышку фляги; Крису кажется, что он готов сделать перерыв и не пить хотя бы одну ночь, – но, конечно, уже через двадцать минут они паркуются недалеко от целого квартала, заполненного барами. К такому сценарию можно привыкнуть пугающе быстро – пара бутылок пива, стаканы чего-то покрепче, поцарапанные колонки где-то под потолком, чьи-то заинтересованные взгляды. Все равно, чьи – для Криса случайные связи не радость и не терапия; он вполне доволен и тем, что продолжает в себя вливать, пытаясь при этом говорить как можно меньше. Веселиться удается тоже – час или два, а все, что Крис может высказать после, не звучит хоть сколько-нибудь хорошо; уж точно никому не интересно.
С другой стороны, самоконтроль – не то, что стоит испытывать темным, неожиданно крепким пивом, которое Крис заказывает сразу после бурбона. В битве с самоконтролем Крис едва ли не впервые за долгие годы раз за разом терпит сокрушительный провал; кажется, это не так уж и плохо.
Или он снова перестает соображать, не замечая, когда вообще начал говорить.
– ...и так просто случилось. Бум! И все, – Крис вытягивает руку, щелкает пальцами прямо перед носом у сидящего на кожаном диване рядом Себастиана. – Думал, что люблю, поженились, все было окей, а потом куда-то делось. Так бывает, чтобы просто – куда-то делось? А потом, – он торопится, сам себя перебивая, снова щелкает пальцами, и Себастиан, посмеиваясь, отталкивает его руку, – вот так прихожу днем, а она в спальне с моим другом. Как, пиздец, как в анекдоте, представляешь?
– В дебильном анекдоте, – серьезно соглашается Себастиан, чокаясь с головой Криса; прохладный стакан касается лба. – И что потом?
– Думал, мы все вернем. А потом она с моим гребаным другом, и что я должен был делать? Нелюбимая работа, нелюбимая жена, – Крис откидывается назад, раскидывая руки по спинке дивана. Утром ему будет охренительно стыдно за все это, обязательно будет. – И я где-то между, как идиот. Если кто здесь и неудачник, – замолкнув, он резко указывает на себя, пожимает плечами.
Все это безнадежно. Безнадежно, глупо, выматывающе; у людей вокруг есть реальные проблемы, а у него – только какой-то бред, все это исправимо, стоит только взять себя в руки, прекращать размазывать сопли, Крис понимает это даже сейчас, и ничего не может с собой поделать. Вместо того, чтобы хотя бы придумать, что он собирается делать в Лос-Анджелесе, Крис рассеянно вслушивается в гремящую через распахнутую дверь бара, откуда-то с улицы, песню про послание в бутылке. Вместо того, чтобы восстановить номер и купить новый телефон, Крис, не скрываясь, разглядывает Себастиана – и черт бы знал, почему. Прошла едва ли неделя, и за это время Стэн оказался вдруг человеком, за которым стоит наблюдать – просто сидеть и смотреть, подмечая какие-то мелочи, на которые Крис никогда в жизни не обращал внимания, – резкие жесты, быстрые улыбки, насмешливый прищур, полный беспорядок на голове; Крис любит смотреть на красивых людей, но вряд ли он смог бы назвать Себастиана таковым.
Просто он слишком живой – так просто не отвернешься.
– Пялишься, – указывает вдруг Себастиан, и Крис встречается с ним взглядом. Он знать не знает, что с ним происходит, все это легко списать на которую уже подряд бутылку пива, на непривычную здешнюю жару, на глупый рассказ о разводе, который Крис зачем-то вывалил вслух так быстро, словно от этого зависело что-то важное.
– Неа.
Он чувствует – если не будет отрицать, что-то произойдет; что-то уже происходит. Себастиан, хмыкнув, быстро и неаккуратно надевает на него свои очки, поправляет зацепившуюся за ухо дужку, и на секунду Крису кажется, что в баре разом отключили электричество – требуется полминуты, чтобы привыкнуть к мраку перед глазами.
– Поехали, – просит Крис. Он понятия не имеет, куда.
– Ты себя видел, гонщик? Доедешь до ближайшего столба. Того, в который врежешься.
– Тогда пошли, – не сдается Крис, и, похоже, что-то в его голосе заставляет Себастиана заткнуться. – Снимем отель. Номер. Что-то там.
На улице Криса пробирает по-настоящему; Стэн, впихнув ему полную фляжку, надрывает глотку, без конца распевая припев “Счастливы вместе”, Крис ржет, отставая на полшага, не представляя, что именно здесь смешно. Может, так в его исполнении выглядит истерика – он действительно не знает, никогда еще не было повода, и думать об этом не хочется, невозможно, слишком хорошо этого не делать.
В нескольких кварталах от бара – огромный, презентабельный отель Хаятт, наконец-то хоть что-то знакомое и привычное; Крис решительно направляется туда, уверенный, что Себастиан следует за ним – тот спотыкается у самого порога, оборачивается, смотрит пристально, Крис думает, что знает, в чем дело:
– У меня достаточно денег, – говорит он, Себастиан вдруг хохочет, запрокидывая голову, Крис прижимает палец к губам, стараясь не смеяться: – Тшшш. В Нью-Мексико нельзя шуметь ночью.
Он уверен, что это запрещено.
В холле они отчаянно пытаются держать лицо; Крис требует номер, пропустив мимо ушей все, что втолковывает ему симпатичная девушка на ресепшн, всовывает ей карточку и практически выхватывает из рук ключ-карты. В номер – тридцать второй этаж, стандарт плюс, мини-бар, мистер Эванс, там двуспальная кровать, может быть, вы хотите отдельные? – Себастиан вваливается первым, спиной вперед, уже не сдерживая смех; Крис перебрасывает ему флягу, быстро распахивает балкон, прогоняя скопившуюся в комнате духоту. Ветер здесь – не то что в оставшемся бесконечно далеко за спиной Чикаго – ничем не помогает, обволакивающий, теплый, от него Крис словно еще больше пьянеет, застывая у широко открытых стеклянных дверей.
Он не оборачивается на шорох позади; не оборачивается, когда чужие руки уверенно забираются под майку, холодят до мурашек. Себастиан аккуратно, неторопливо касается губами голой кожи над воротником, обводит языком позвонок, и Крис был бы дураком, если бы стал отрицать, что хотел этого.
Был бы дураком, если бы не стал поворачиваться и сейчас, – он тут же влетает спиной в косяк, едва не падая на балкон, тянет Себастиана к себе, целует, как давно уже надо было целовать, – давно уже, с самой первой встречи было пора, кто бы знал тогда; все еще хочется смотреть, но Крис все равно зажмуривается, этого достаточно, чтобы слышать, чувствовать – сбившееся, лихорадочное дыхание, быстрый стук сердца, холодные прикосновения к затылку, все это наконец оказывается правильным, ощущение незаконченности пропадает. Он не думает даже о сексе – неважно, о чем, губы и руки делают свое, – сами, без помощи, и Крис отстраняется только чтобы вдохнуть, упираясь в стену затылком. Он распахивает глаза, обнаруживая, что Себастиан смотрит в упор – не отрывая взгляда, убирает руку с шеи Криса и стягивает с него давно позабытые очки.
– Я дебил, – вздыхает Себастиан, пальцами отбивая ему одному известный ритм на чужом плече, – но я спрошу это. С ума не сойдешь с утра?
– Иди нахрен, – хрипло требует Крис, сползая спиной на неожиданно мягкий ковер.
Себастиан немедленно падает сверху – резко, с размаху, губами утыкаясь в ключицы, задирая майку на животе, – и Крис забывает, что еще собирался сказать.
Если вообще собирался.
примечания к тексту #5- в санта-фе ребята были приблизительно в таком месте в куда более людный день.
- песня про послание в бутылке:
Прослушать или скачать The police Message in a Bottle бесплатно на Простоплеер
- а припев вот из этой песни себастиан распевает на улицах альбукерке:
Прослушать или скачать The Turtles So Happy Together бесплатно на Простоплеер
1492 словаСпросонья Крис решает, что попал в какой-то специальный ад – никак не выходит открыть глаза, нечто тяжелое ощутимо давит на грудную клетку и, кажется, он лежит на чем-то липком. Следом приходит головная боль, резкая, мерзкая, как будто в виски методично забивают гвозди. Пока Крис решает, чего ему хочется больше – выпить, проблеваться или сдохнуть, у него все-таки получается разлепить веки; он тут же натыкается взглядом на раскинувшегося поперек кровати, неудобно устроившегося прямо на нем Себастиана.
Стэн тихо, мерно дышит во сне – прямо невинное дитя во плоти, рассеянно думает Крис. Встает, аккуратно придерживая Себастиана за плечи; едва ноги касаются пола, Крис решает, что попал не в ад, а в космос, – по ощущениям слишком похоже на невесомость, желание удержаться хоть за что-нибудь оказывается жизненно важным, и по пути в ванную Крис, героически подобрав с пола одежду и оставшись в живых, хватается за все, что попадается под руку, сбивая вешалку у самой двери.
Не самое лучшее пробуждение в его жизни.
Крис плещет водой себе в лицо, и стены, наконец, перестают вращаться – первая победа за день; следом он побеждает одежду, хотя майку приходится перекрутить раза три, прежде чем Крис понимает, что она вывернута наизнанку.
В зеркало он старательно не смотрит, застыв перед раковиной, но краем глаза все равно цепляется за отражение. Цепочка красноватых следов от укусов по всей руке и красочные засосы на шее намекают на хорошо проведенную ночь, которую…
Да.
Которую он помнит.
– Доброе утро, – теперь Крис пялится в зеркало с тем же интересом, как в экран телевизора; Себастиан, застегнув молнию на джинсах, приваливается плечом к косяку и выглядит на первый взгляд удивительно бодрым. Впрочем, понимает Крис, присмотревшись к довольному, но заспанному лицу, только на первый взгляд. – Мы сейчас зальем кого-то.
– А?
– Вода, Крис, – Себастиан кивком указывает на раковину. – Либо перекрой кран, либо вынимай пробку. Либо сваливаем, пока не начнется потоп, – он закусывает губу, явно сдерживая смех, и, кажется, надо что-то ответить. Сказать. Или сделать?
Да, точно, соображает наконец Крис, поворачивает нужную ручку, зачерпывает ладонью воду, успевшую набраться почти до краев раковины и, повинуясь внезапному импульсу, без предупреждений брызгает ее на Себастиана.
– Эй! – тот бросается вперед, и уже через минуту они оба – готовая иллюстрация для пособия “Как дожить до двадцати восьми и не повзрослеть”; Себастиан ржет, отпихивая Криса к душевой кабине, вода стекает по его плечам, вся одежда Криса успела промокнуть, и каким-то образом он оказывается прижатым к тонким раздвижным дверцам; они оба замирают на секунду.
– Доброе утро, – невпопад сообщает Крис. Себастиан рассеянно кивает и немедленно, отняв руки, прижимает пальцы к вискам:
– Блядь. Не надо было этого делать… Двигаться. Нельзя было, – отступив на шаг, Себастиан поворачивается к зеркалу; разглядывая свое отражение, он похож на капризного мальчишку, таким тоном Крис когда-то жаловался матери на идиотов из средней школы. – Все болит. Или мы идем за кофе...
– Или? – небольшая передышка дорого далась и Крису; ему кажется, что с каждым произнесенным словом отсыхает язык.
– Или выбирай надпись на мою могильную плиту, – категорично подытоживает Себастиан. – Майку мою не видел?
В ресторане на первом этаже они появляются все в том же состоянии – мокрые, взъерошенные и страдающие; Крис, набрав себе питьевой воды, опускается за первый попавшийся стол, подпирая щеку ладонью. Запрос на мыслительный процесс его мозг отклоняет так же решительно, как и накануне вечером. Заторможенный, он следит взглядом за Себастианом – тот, пару раз оглядевшись, невозмутимо наливает кофе в миску для хлопьев и садится напротив.
Свежесваренный кофе этим утром отвратительно пахнет.
– Кстати, – говорит вдруг Себастиан, ополовинив миску. – Твоя фамилия.
По крайней мере, Стэн еще способен на связные фразы; вместо резонного вопроса, что не так с фамилией, Крис выдает что-то неразборчивое и хриплое, но Себастиан, вроде бы, понимает, поясняя:
– Я ее не знаю.
Крис ржет от неожиданности, заставляя недоуменно обернуться семью итальянцев за соседним столом.
– Эванс, – отсмеявшись, отвечает он, обхватывая ладонями холодную бутылку. – Крис Эванс. Приятно познакомиться.
– Отлично, – кивает Себастиан, расстроенно поглядывая в опустевшую посуду. – Теперь мы знаем друг друга гораздо лучше.
– Ага, все эти исследования, – Крис красноречиво тычет пальцем в следы на собственной руке, и Себастиан ухмыляется с отчетливым удовлетворением:
– Да, и они. Я сейчас.
Когда он возвращается с новой миской кофе, Крис все еще не способен функционировать, но на что-то его хватает:
– Я не поеду в Вегас.
– Окей?..
– В смысле, я просто уверен, ты туда собирался. Но это казино. Моя нервная система не готова.
– Лучший план, – пожимает плечами Себастиан, глотает кофе слишком быстро и тут же шипит, договаривая неразборчиво, – это отсутствие плана. Помнишь, где тачку бросил?
– Я не сяду за руль, – мотает головой Крис, быстро понимая, что сделал это зря. – Никогда. И пить тоже не буду. И, – он озадаченно хмурится, – вообще-то, нет, не помню.
– Зашибись, – резюмирует Себастиан.
Спорить сложно.
Машину они все-таки находят – приходится поплутать в поисках вчерашнего бара, сообразить, с какой стороны они до него добрались, и в конце концов крайслер обнаруживается на парковке в целости и сохранности; красть оттуда нечего, но Крис всерьез ожидал хотя бы спущенного колеса.
Шесть с половиной часов пролетают незаметно; Себастиан дремлет, облокотившись о дверцу со своей стороны, Крис сосредотачивается на вождении, честно стараясь не уснуть за рулем. Застревают они только один раз, из-за дорожных работ неподалеку от озера Мормон.
Себастиан просыпается за девять миль до Флагстаффа, лениво тянется к примолкшему было радио. Жизнерадостный мотив вместе с голосом Джонни Кэша врывается прямо в уши, и Себастиан мгновенно приглушает громкость.
– Если не Вегас, – он похлопывает по колену в такт, – Лейк Мид? Гранд Каньон?
– Потом, – качает головой Крис, осторожно обгоняя притормозивший зачем-то грузовик. – Когда-нибудь. Когда не буду бояться, что свалюсь там с обрыва.
– Согласен, – после недолгих раздумий отвечает Себастиан; зевает. – Эл Эй. Что ты будешь там делать?
– Понятия не имею. Кто-то умный сказал, что лучший план – это его отсутствие, помнишь?
– Мудрец, – фыркает Себастиан. – У моего приятеля дом в Хермоса Бич, там можно остановиться на время.
– Меня так просто пустят в чужой дом?
– Ты же пустил меня в свою тачку.
Резонно. Даже слишком; все это кажется Крису прекрасной идеей, и он не слушает внутренний голос, бурчащий что-то о том, что у кое-кого просто нет иных вариантов.
– Я ничего не хочу, – удивленно произносит он уже вслух. – Это вообще как? Поехал не знаю куда, не знаю зачем, и все еще не знаю. И не хочу знать.
Хриплого Кэша сменяет мелодичный голос Хиллари Скотт. Себастиан сосредоточенно покусывает губу, словно раздумывает над ответом, которого Крис не ждет.
Хермоса Бич – значит, Хермоса Бич. В любом случае, Лос-Анджелес достаточно велик, если возникнут проблемы.
Не могут не возникнуть, почему-то думает Крис, всегда происходит одно и то же; но пока их нет – они бесцельно гуляют по аккуратному, полупустому Флагстаффу, огибая одинаковые здания в пару этажей; добираются до центральной улицы, сплошь заполненной разномастными барами в стиле вестерн, между которыми как-то втискиваются ирландские пабы и парочка дешевых мотелей. Спокойствие здесь – будто часть жизни в любое время суток, время близится к ночи, а Крис все еще не замечает привычного для себя ажиотажа.
Они останавливаются у первой же более-менее симпатичной вывески; в этом баре, отстраненно замечает Крис, есть даже механический бык, – хотя его гораздо больше волнует возможность залить отпустившее было похмелье новой порцией какого-нибудь пойла. Себастиан весь вечер травит байки о своих поездках по стране – говорит, что никогда не останавливается в одном и том же городе больше, чем на пару недель, если это не Чикаго или Лос-Анджелес; что в Детройте он однажды неделю заменял штатного певца в одном захудалом баре, публика успела привыкнуть, а потом этот тип чуть его не прикончил, решив, что может потерять заработок; что два раза в Эл Эй он собирал группу, но ребята ставили популярность выше самодостаточности, и им стало не по пути; что в Висконсине его, кажется, до сих пор ждет какая-то девчонка, поместившая Себастиана в центр своей придуманной сказки о непременно красивой, романтичной любви; что жестче всего дерутся в Техасе, а убить за один лишний взгляд готовы на южной границе Нью-Мексико, где-то между бараками в Лас-Крусес. Себастиан рассказывает, без труда переключаясь с одного на другое, и все эти истории кажутся чем-то вроде хорошо написанной книги, словно Стэн пересказывает недурно написанный сюжет, которому нет конца; потерявшись в рассказах, Крис забывает вовремя отвечать.
Мотель на выезде в сторону Лас-Вегаса – очередной в сети одинаковых; в номере тихо и почему-то очень пыльно, Себастиан курит, высунувшись по пояс в окно.
Наверное, надо сказать что-то – обсудить, объяснить, знать бы еще, как именно; Крис все еще не готов ни к случайным связям, ни к выяснениям отношений, но ведь эти выяснения – должны быть? Крис не может себе представить, не умеет иначе, его целую жизнь учили, что хуже нерешенной проблемы только ее замалчивание; и все-таки.
Есть ли вообще проблема?
Хлопок оконной рамы нарушает тишину очень вовремя; Себастиан разворачивается, склонив голову к плечу:
– Громко думаешь, – он подходит к сидящему на кровати Крису, опускается рядом.
Это ошибка, хочет сказать Крис. Давай представим, что ничего не было, хочет сказать Крис. Я был пьянее любого бродяги в Альбукерке, хочет сказать Крис.
Не то. Все это – один большой неверный ответ.
– Я сейчас – чертово ходячее недоразумение, – говорит он наконец. Себастиан подбирается ближе, нависая на вытянутых руках. – И клубок нерешенного дерьма, – склонив голову, Себастиан ухмыляется ему в шею. – И я за себя не отвечаю.
– И ты заткнешься прямо сейчас, – тем же тоном заканчивает Стэн.
У поцелуя отчетливый вкус хренового табака, в комнате становится нестерпимо жарко, и это все, что угодно, но не ошибка.
примечания к тексту #6- в аризоне по радио включают джонни кэша:
Прослушать или скачать Johnny Cash Get Rhythm бесплатно на Простоплеер
- а потом поет хиллари скотт:
Прослушать или скачать Lady Antebellum Bartender бесплатно на Простоплеер
апд.
841 слово
До Лос-Анджелеса – семь часов езды.
Бывает, дети выдумывают себе приметы, чтобы не страдать от излишней ответственности. Насчитаю по дороге в школу десяток синих машин – не провалю экзамен. По радио заиграет любимая песня – меня ждет удачный день. Крис соглашается доехать до самого пирса Санта-Моники в качестве собственной приметы, это исторический конец шестьдесят шестой трассы, и окончание поездки должно означать, что что-то обязательно изменится.
Он не осознает, что изменения уже начались.
Здесь красиво – так, как может быть красиво только в солнечной Калифорнии; Крис с трудом находит место, чтобы приткнуть крайслер, успевает разве что запереть машину, и Себастиан тут же тащит его на пляж.
Тащит – буквально, ухватив за руку, – фыркая, рассказывает что-то о том, как прошлым летом катался на роликах по здешним деревянным настилам, в стельку пьяный, решил, что тормоза для дураков, разогнался, влетел в огромный мусорный бак, – до сих пор шрамы, ржет Себастиан, вот тот на локте, и еще здесь, видел?
Крис не слушает толком.
И крепче сжимает руку.
– Серьезный какой, – покосившись на него, прерывается вдруг Себастиан. – Это ненадолго.
Перед ними – океан, спокойный, поблескивающий в прохладных лучах вечернего солнца. Себастиан за шиворот стаскивает футболку, кидает прямо на песок, роется в карманах, бросает на нее все вперемешку – монетки, несколько смятых купюр, вечно выключенный телефон, пару колец, четки, медиатор, – в этом, в который раз замечает Крис, весь Себастиан. Мелочи, простые, ничего не значащие по отдельности. Можно впустить незнакомца в свою жизнь на несчастный десяток дней, а потом стоять на берегу Тихого океана, смотреть на вещи из чужих карманов и думать, что знаешь этого человека.
Знаешь уже давно.
– Сто баксов на то, – задумчиво начинает Крис, нарочито медленно стягивая майку; заканчивает уже через плечо: – что я быстрее!
– Эй, у меня нет лишней сотни! – весело орет ему вслед Себастиан, подрываясь с места. – Никакой нет, придурок!
Вода – теплая, обволакивающая, она как будто принимает в объятия несмотря на то, что Крис влетает в океан с разбегу; подвернутые до колен джинсы неприятно облепляют ноги, но ему плевать.
– Ладно, заработаю, – смеется позади Себастиан, наваливается на спину, утаскивает за собой под воду. Они мгновенно выныривают, вокруг полно людей, никто не обращает внимания, ни малейшего, и Крис не медлит, тянется к Себастиану, слизывает соленые капли с его плеча, Стэн охотно запрокидывает голову, почти ложась на спину, и, пожалуй, именно в этот момент Крис – по крайней мере, он так считает – решает, что не поедет обратно.
– Я выиграл, – фыркает Крис Себастиану в шею.
– Точно.
Не сейчас, не в ближайшее время. Никогда, может быть?
*
В отсутствие хозяина дом в Хермоса Бич уже неделю в их полном распоряжении: два этажа, подвал, двадцать минут медленным шагом до пляжа, пять – до ближайшего клуба. Это похоже на отпуск, первый за несколько прошедших лет, взятый в качестве аванса за несколько последующих. Это похоже на возможность дышать полной грудью, Крис занимается именно этим в доме с полным баром, широкими кроватями и чертовым телескопом на террасе. Здесь полно аппаратуры и инструментов, Себастиан записывает саундтреки ко всему, кажется, что взбредет в голову – час или два в день; все остальное время они вместе, Крис вспоминает впервые со времен колледжа, каково это – не отлипать от другого человека. Совершенно не собираться от него отлипать.
С каждым днем он все больше убеждается – его ничего не держит. Брак покатился к чертям, для увольнения достаточно пары звонков, семью он навещает раз в полгода, а все остальное – что остается, кроме себя самого? Сейчас Крис думает, что может делать все, что угодно, и он прекрасно знает, что, может быть, это не так. Может быть, эйфория закончится и он обнаружит, что ничем не занимается толком, хватаясь за случайные заработки, прожигая жизнь в случайных городках на разных концах страны, пытаясь собрать себя заново. Может быть, это будет означать неудачу; но Крис не против побыть неудачником, не против им и остаться.
Для человека, однажды примерившего на себя множество чужих, прилипающих за считанные месяцы учебы и работы амбиций, у него не так уж и много своих.
Колонки в студии на втором этаже взрываются звуками; поднявшись по лестнице, Крис останавливается на пороге. Себастиан сидит на табурете перед микрофоном, прикрыв глаза, в такие моменты он, – расслабленный, спокойный, напрочь ушедший в себя, – где-то не здесь.
И тем интереснее наблюдать.
Крис узнает песню с первых строк; у Себастиана может не быть собственных песен – но он по-настоящему наслаждается чужими. Он говорит – ему все равно, пусть не выходит сочинять что-то свое, никогда не получалось, на самом деле – это неважно, либо живешь музыкой, либо нет; Себастиан живет.
– А я просил, – Стэн открывает глаза, усмехается, подмигивает, – Нет, пожалуйста, останься, нам не нужны деньги, мы справимся…
Дурацкая песня про синие джинсы.
В свои двенадцать Крис мечтал о большой – непременно большой, шумной, крикливой, яркой – счастливой семье. В свои двадцать восемь Крис, опустившись на пол в чужой студии чужого дома, смотрит, как Себастиан перебирает пальцами по воображаемым клавишам; на следующий день они собираются доехать наконец до Вегаса. До Гранд Каньона, до Солт-Лейк-Сити, до Айдахо, до любого места, где Крис еще никогда не бывал.
– Знаешь, говорят, что актеру… музыканту, кому там еще, – замечает как будто между делом Себастиан через минуту после того, как стихает последний аккорд, – на самом деле достаточно всего лишь одного зрителя.
Крис улыбается; ему уже давно не двенадцать.
Он знает, как легко найти многое в малом.
примечания к тексту #7- себастиан поет:
Прослушать или скачать Eugene McGuinness Blue Jeans бесплатно на Простоплеер
FIN.
@темы: music, графомания, дитя дьявола, эванс
-
-
21.10.2014 в 02:35Пардон, не так нужно начинать комментировать рассказ.. Начнем с того, что его вообще-то стоило с самого начала комментировать, а я все молча сталкерила)) Но сейчас разве же можно промолчать, когда они наконец-то трахнулись! хд
Так ладно, нельзя только об этом. Сейчас последний раз - они трахнулись! Все, теперь отпустило.
Итак, вообще, что меня поражает в этом фике: ни за что не подумала бы на русского автора из-за такого обилия всех этих американских деталек. Матчасть матчастью, но именно этот текст напоминает пересказ того, что человек реально знает, реально видел, реально проехал... Или так и было?)) Мне нужно знать, чему именно завидовать - опыту путешественника или умению писать))
И еще. Себастиан. Какой же здесь Себастиан, мама миа!
Короче, спасибо! Я здесь. Даже если и молча)
-
-
21.10.2014 в 03:33-
-
21.10.2014 в 06:20Отличная часть!
-
-
21.10.2014 в 08:53-
-
21.10.2014 в 10:40Ох, ну я ж говорил, что Себ у Вас прелесть какой заботливый
-
-
21.10.2014 в 10:49а вынесло почему-то вот здесь:
– В дебильном анекдоте, – серьезно соглашается Себастиан, чокаясь с головой Криса; прохладный стакан касается лба. – И что потом?
-
-
21.10.2014 в 11:12тянула с чтением, чтобы накопилось побольше, но не дотерпела, потому что люблю роудстори
прекрасный рассказ, классно вот это у тебя получается. читать очень интересно!
и магическое не бросай!
-
-
21.10.2014 в 13:39.........
слушайте, спасибо большое
sombra2, ах если бы
Sommeill, я бы не сказала, что очень запутается. себастиан, как раз, заставляет его париться меньше. каким-то образом хдд
фальшивая нежность, ооо, котик, и ты тут
Halloween, можно сказать и так, да, он очень caring тут по природе своей, открываю новые грани себастьянастэна
social.phobia,
а вынесло почему-то вот здесь
могу представить, почему, наверное. связно, правда, не объясню, но - конечно ))
а еще именно на этой фразе, - я не знаю, насколько это видно из текста, но я именно так думала, пока писала, - понятно, что стэн уже знает, чем вечер кончится хдд
Elena American, спасибо спасибо
а магию пишу, да, потихонечку )
-
-
21.10.2014 в 13:50а еще именно на этой фразе, - я не знаю, насколько это видно из текста, но я именно так думала, пока писала, - понятно, что стэн уже знает, чем вечер кончится хдд
видно
-
-
21.10.2014 в 17:00Это так круто, открывайте еще, пожалуйста
-
-
21.10.2014 в 17:07-
-
21.10.2014 в 18:33-
-
21.10.2014 в 20:00Бродяга69, спасибо!
TylerAsDurden, разве что немного
-
-
22.10.2014 в 00:51он так меня комфортит
И ВЫ.
ВЫ.
ВОЛШЕБНАЯ.
не как все люди, а по-правильному!
*____*
серьёзно, я прямо не знаю что выбрать - и дикое похмелье с пробуждения, и вспышку веселья, и полуадекватный разговор за завтраком, и мои любимые песни, и божебожебоже слова криса
КАК.
КАК ВЫ ЭТО ДЕЛАЕТЕ.
-
-
22.10.2014 в 01:06-
-
22.10.2014 в 01:24-
-
22.10.2014 в 01:42Marretjen, слово "волшебный" такое мерзкое, но я знаю, что вы имеете в виду, спасибо
*____*
Perfect_criminal, был бы воспитанный - не стал бы спьяну трахаться с полузнакомым чуваком накануне, какое уж воспитание хддд
спасибо, дорогая
-
-
22.10.2014 в 01:56-
-
22.10.2014 в 02:28Вот эта прода вообще ВАУ!!! Даже лучше предыдущей, хотя ровно вчера мне такое даже и не представлялось)
Отдельно меня купило: готовая иллюстрация для пособия “Как дожить до двадцати восьми и не повзрослеть”
-
-
22.10.2014 в 11:35в жизни и в текстах всегда есть место разнообразию
вот знаете, я вообще вот стараюсь не читать тексты в процессе, потому что мне всегда казалось, что при чтении кусочками теряется нить, атмосфера, настроение. а в ваших текстах читаешь первое предложение - и все, пропал, уже не отпустит. и даже кусочками отлично читается. кажется, я уже даже начала находить в этом особое удовольствие - интересно, это уже стокгольмский синдром или еще нет?
замечательный новый фрагмент
и дорога. и диалоги. ох
-
-
22.10.2014 в 12:23-
-
22.10.2014 в 12:42Sunraise, спасибо
social.phobia, это так хорошо, что ничего не теряется
Halloween, потому что зачем мелочиться, чашка меньше
-
-
22.10.2014 в 14:10-
-
22.10.2014 в 18:46-
-
22.10.2014 в 19:01Это прекрасно!!!
Вы умеете залезать в головы к людям и взламывать их!!
-
-
22.10.2014 в 20:41-
-
22.10.2014 в 20:50-
-
23.10.2014 в 14:58lerratheone, наверное хдд
elxeiny, спасибо! )
-
-
25.10.2014 в 20:57поющий Себастиан неизменно делает хорошо.
и такой чудесный Крис и перемены в нем, в том, как он смотрит на себя. на Себастиана... не знаю это какой-то гипноз.
не знаю, как вы относитесь к кулинарным ассоциациям, но это невероятно вкусный текст. вкуснейший. его хочется еще - а значит, буду перечитывать
-
-
25.10.2014 в 21:05У меня осталось впечатление, что я посмотрела фильм, а не прочитала фик. Вот серьезно.
Очень понравились описания мест, где они побывали. Вообще, спасибо за всю эту уйму мелких деталей, за музыку после каждого кусочка текста, за такого свободного Себастьяна и за такого серьезного Криса