деанон разминки рпс

[theendoftheline]

1. "автомобиль, даркфик". заявляла как не просто дарк-, но и десфик - на самом деле уже, конечно, нет. уже даже не открытый финал. потому что именно в этот драббл я попыталась слить свои мысли про магическое рпс-ау, а в итоге этот драббл оказался лишь началом хд

1156 слов

- Если ты не прекратишь, - говорит Себастиан, не открывая глаз. - Если ты не прекратишь сейчас же. Ты нам все провалишь нахуй.
У их черного Шевроле опущена крыша, ветер ерошит короткие волосы Себастиана, растрепанные, нерасчесанные, - он постоянно запускает в них пальцы, взъерошивая, и кольца тускло поблескивают в свете полной луны.
Крис думает, что был бы не против все провалить. Он слишком устал преследовать смерть.
- Прекращу что?
- Панику, - коротко поясняет Себастиан и тут же морщится, стоит Крису возразить:
- Я не паникую.
- Паника воняет. Знаешь, нежность отдает чем-то вроде розового вина. Злость - порохом. А зависть и паника воняют дерьмом, так что либо ты отчаянно желаешь оказаться на моем месте, либо готов наделать в штаны. Прекращай, Эванс, мне нужно сосредоточиться.
Гребаные эмпаты.
Себастиан обычно не проделывает с ним всю эту хрень, говорит, что его эмпатия проявилась лет с пяти, уж за двадцать-то лет он научился ставить неплохие блоки даже от “боевых магов, от которых слишком фонит”. Крис, впрочем, иногда бывает не против, Себастиан не закрывается во время секса, он может не только ловить эмоции, - может принимать, пропускать через себя, отдавать обратно в двойном объеме, у Себастиана в такие моменты светятся золотом глаза, возбуждение накрывает Криса физически ощутимыми волнами, и тогда они не просто трахаются, слишком слабое слово.
Они живут.
Себастиан, все еще не открывая глаз, тянет руку, опускает ладонь ему на плечо; спокойствие течет через его пальцы, снова ощущается физически.
- Расслабься, - Себастиан усмехается; у него из носа течет кровь, тонкая струя попадает на губы, он облизывается. - Может, мы сегодня не сдохнем.

Крис откровенно сомневается в этом.
Последний месяц был одной широкой дорогой из ублюдочных смертей. Шоссе, выложенное трупами - Крис нарисовал такой скетч вместо письменного отчета для нанимателя три дня назад, хмуро объясняя, что угнаться за неизвестным мудаком, решившим покончить со всей нечистью округа Колумбия разом, не слишком-то просто.
Но он не трогает магов, мистер Эванс, сказали ему. Он не трогает таких, как вы и мистер Стэн, и, выходит, у вас есть шанс его остановить. С вашими-то возможностями. С вашим-то уровнем. В конце концов, это ваша специализация.
Да, конечно, именно эта - разбираться с чокнутыми маньяками.
- Предел мечтаний, - говорит Крис вслух, прищуриваясь в темноту дороги; откуда-то слева раздается громкое уханье филина, утихнувший было ветер снова лезет в лицо, колышет ветки деревьев, все это могло бы быть романтично. Охренительно атмосферно, Себастиан обожает мрак, который, если постараться, можно потрогать.
Но сейчас воздух пропитан смертью.
- Два часа назад, - вскидывается вдруг Себастиан на пассажирском сиденье, спуская ноги с приборной панели; цепляется за дверцу, усаживаясь по-турецки. Он так и сидит с закрытыми глазами, но, наконец, поворачивает голову - в сторону от Криса, направо, туда, где темнеет чаща. - Два часа назад. Два часа. Полтора, чуть дальше. И еще. И еще. Блядь, этот лес полон дохлых оборотней.
Смерть не наступает мгновенно, ты знаешь это не хуже меня, объяснял Себастиан накануне. Отголоски эмоций, остатки чувств, они отличимы - спустя сутки максимум, потом все улетучивается. Но, если прошло меньше двадцати четырех часов, найти недавно умершего мне по силам. Нет, все будет в порядке. Эванс, серьезно, я разберусь, это мое дело.
- Полтора. Может, поменьше. Точно больше часа. Двое. Трое. Четверо. Ублюдок, похоже, уложил всю стаю. Пятеро. Шестеро.
В монотонном, механическом, словно неживом говоре Себастиана, беспрестанно кусающего губы, Крис различает только одно слово - смерть.
Умерли, умерли, умерли, все они умерли; умирали месяц назад, и две недели, и все еще продолжают умирать, и лучшие маги Штатов ищут одного безумца, но все еще не могут найти, следуя за ним по дороге из мертвецов. Безумец прекрасно знает об этом.
Играет с ними в игру.
Крис - далеко не оптимист, когда дело касается серьезной работы - считает партию заведомо проигранной.
- Еще трое. Час назад.
Блядь.
- Еще один, - Себастиан, не глядя, указывает пальцем влево. - Эванс, быстрее. И вызови хоть кого-нибудь. Двое. Трое. Пятьдесят минут назад. Давай, вдвоем нам точно полный пиздец.
- У тебя кровь, - хмуро откликается Крис, прибавляя скорость; он нажимает кнопки быстрого набора, Себастиан бормочет уже без остановки, рука вытянута вперед, вены взбухают до самого локтя.
Гребаные эмпаты.

- Полчаса назад. Двадцать минут назад. Здесь сразу десять, здесь, справа, блядь, десяток, это были дети, он не пугал их, они не боялись, просто мертвые. Мертвые.
Крис сжимает руль так, что белеют пальцы.
- Еще. Еще. Пятнадцать минут.
Крис насчитывает уже сорок два трупа.
- Он не просто убивал их, не как раньше, - доходит вдруг до него; Себастиан рядом тяжело дышит, со свистом выдыхает сквозь зубы, Крис злится до безумия, хочет, чтобы он прекратил, но тогда и правда - вся работа отправляется нахуй пешком. Слишком много денег, им очень нужны деньги сейчас, разделаться бы - и уехать. Куда-нибудь далеко. Может, туда, где люди все еще считают магов богами. - Не просто отрезал головы первым встречным. Он сгонял стаи, ебаный крысолов, слишком дерьмовая магия.
- Может, просто купил дудку, - Себастиан распахивает глаза, разворачивается к Крису вполоборота, щекой приваливается к подголовнику сиденья, облизывается, широким жестом вытирает рот, красные следы остаются на тыльной стороне ладони. - Ну, ту, что на черном рынке стоит как три наших гонорара. Помнишь, программа пятого класса, про суку из Гамильтона, любителя сожрать пару детишек на ночь?
- Мать пугала меня крысоловом в детстве, - Крис сжимает губы, пытаясь успокоиться, он представляет, что значат чужие эмоции для открытых нараспашку эмпатов. - Я не боялся, а вот Скотт рыдал лет до десяти.
- Ничего удивительного, - Себастиан, хмыкнув, тянет руку, распахивая бардачок. - Единственный человек в семейке боевых магов, странно, что он вообще вырос, - он достает пачку, зубами вытягивает две самокрутки, подкуривает щелчком пальцев сразу обе, одну отдает Крису. - Мы близко.
Тьма сгущается вокруг.

Запах смерти чувствуется, - и без эмпатии, и без дурманящих самокруток Себастиана, и без лишней концентрации, - прошибает носоглотку, Крис резко, без предупреждений тормозит, перешагивая через дверцу на землю; Себастиан - за ним, амулеты, болтающиеся на его шее, тревожно мигают, как на гребаном шоу фейрверков.
- Что нам говорит твоя экстрасенсорика? - осведомляется он лениво, словно они приехали не искать и не драться; словно они наконец добрались до самого дорогого в городе отеля, впереди их ждет комплексный обед из трех блюд, сеанс массажа и лучшие шлюхи Сан-Франциско.
Крис неделю не брился, толком не спал и мало трахался; его экстрасенсорика говорит им, что он заебался.
Также она говорит, что жить им осталось недолго, - что их, как он и подозревал, без прикрас заманивают в ловушку.
Крис привык доверять себе.
- Переживем, - говорит он, выбрасывая окурок - сначала свой, потом Себастиана, вытащив его из пальцев; подходит вплотную, Себастиан льнет к нему тут же всем телом, прижимается, обхватывая ладонями шею, внимательно, пытливо смотрит в глаза - не верит, конечно, но “похуй” читается крупными буквами на его лице.
Умереть молодым - не такой уж отстой, повторяет Себастиан вот уже лет десять, и, пожалуй, ему как-то удалось убедить их обоих. Умереть молодым, Эванс, представь только, ебаным героем. Или свалиться в канализацию на радость гигантским крысам. Или поймать случайную пулю, заговоренную на пробивание защиты трех уровней.
Смерть все равно неизбежна.
- Переживем, - повторяет Крис Себастиану за секунду до того, как тот, не то выстонав что-то, не то проскулив, накрывает губами его губы, покусывает, лижет, впечатывается зубами, жмется еще плотнее, как делает это всегда, сегодня - ровно пять лет, Крис помнит, хотя никогда не собирался запоминать.
За две секунды до того, как натренированный слух позволяет уловить слабое тиканье.
За три секунды до взрыва.

----

2. "комик кон, ангст", рейтинг, конечно, слила, но мне хотелось поспособствовать завершению разминки наконец, а еще было преотвратнейшее настроение. оно и видно. хд прямо вот ВИДНО. нот сорри.

1127 слов

– ...и, да, конечно, я уверен, – заканчивает Крис, оставляя попытки высмотреть в толпе человека, задавшего вопрос. Дауни рядом одобрительно смеется чему-то, Крис уже не помнит, что такого забавного успел сказать.
– Следующий вопрос.
– Себастиан!
Кто-то восторженно свистит; Стэн находит девушку с микрофоном, похоже, без всякого труда, улыбается, склонив голову, он умеет такие вещи – с каждым разом все лучше. Улыбаться, не запинаться, подбирать ответы посмешнее, уклоняться от ненужных вопросов без паузы.
Себастиан подмигивает кому-то в зале – ему нравится здесь, по-настоящему нравится теперь, и если Крис спустя годы всего лишь неплохо прячет нервозность за бравадой, то Себастиан не прячет ничего.
Он просто не смотрит на Криса, не взглянул ни разу за последние сорок минут.
– Себастиан, вы отлично выглядите. Вы были рады вернуться к работе с Крисом Эвансом?
– Спасибо. Вы знаете, – он выдавливает улыбку, яркую, доброжелательную, Себастиан улыбается так фанатам, теперь – и Крису тоже. Крис мог бы высчитать, как долго все это продолжается, с точностью до дня. – Да. Да, конечно. Всегда приятно приходить на съемки и видеть кого-то знакомого, мы прекрасно работаем вместе.
Они все хлопают; хлопать нечему.
– Следующий вопрос, да, девушка слева, вы.
– Мой вопрос Роберту… Скажите, кто самый веселый на площадке – Крис, Себастиан? Вы?
– Ни одного попадания, – ухмыляется Дауни. – Энтони Маки.
Крис смеется с готовностью, словно где-то на его теле есть нужный переключатель. Себастиан смеется тоже:
– О, я скучаю по нему.
– Уверен, он уже ждет вас в Чикаго, – встревает к всеобщему одобрению координатор панели, напоминая про следующий Комик Кон, на котором Криса не будет, они с Робертом уедут в Филадельфию отвечать на бесконечные вопросы об уже вышедших “Мстителях”.
Это к лучшему.

Перерыв перед новой автограф-сессией – пятнадцать минут; Крис хватает со стола в пустой комнате бутылку воды, падает на стул, не глядя. Все это выматывает как в первый раз. Как во второй, как в пятый, Крис уверен, Комик Коны никогда не станут для него чем-то легким.
Особенно этим летом, съемки третьего “Капитана” едва закончились, – хотя они ни при чем. Себастиан – очень даже при чем. Себастиан и его равнодушная ухмылка, Себастиан и его вездесущая Марго, Себастиан и его помолвка, прогремевшая в качестве занятной новости на прошлой неделе.
Крис – и его собственная предстоящая свадьба.
Слишком сложно. Слишком сложно, и они сами ни единого раза не облегчили себе жизнь.
– Десять минут, – замечает появившийся на пороге Себастиан. Он выглядит безукоризненно, ни следа усталости, выглядит так теперь всегда; Крису кажется, что Стэн где-то обронил способность к самоиронии, зато подобрал по пути желание казаться человеком, у которого не бывает неприятностей. Человеком, который всем доволен, исправно работает, редко пьет, спит восемь часов в день и ходит в спортзал три раза в неделю. Человеком, который больше не носит растянутые толстовки на мероприятия, выбросил бесконечные кольца, стер из-под глаз синяки, разорился на дорогих костюмах. Человеком, который сам себя перерос.
Проблема в том, что Крис знает – не перерос. Не успел бы.
– Десять, – кивает Крис.
Себастиан подходит к столу, обходя Криса по широкой дуге, медленно наливает воду в пластиковый стакан; он, черт возьми, даже не пытается.
– Отличная сегодня публика, – продолжает Себастиан, и Крису смертельно хочется запихнуть его паршивый язык в глотку. Все равно, чью. – И панель не затянутая. Здорово.
– Я похож на журналиста?
– Что?
– “Отличная публика”, – передразнивает Крис, разворачиваясь вместе со стулом. – Я что, напал на тебя с микрофоном?
– Нет, – пожимает плечами Себастиан, прежде чем выйти. – Не напал.

У Криса начинает отсыхать рука; подлец Дауни уехал, громко попрощавшись, еще пару часов назад, теперь здесь только Крис, Себастиан, менеджмент и пара десятков особенно упорных фанаток, отстоявших огромную очередь. Крис улыбается кому-то из них, подтягивая к себе плакат; он ожидаемо начинает ненавидеть этот день, это место и собственную подпись.
Еще через час он продолжает все ненавидеть, но уже достаточно поздно, последние автографы поставлены, Крису слабо верится в то, что он действительно может поехать в отель. От служебной машины он отказывается, поймав первое попавшееся такси, но отъехать успевает не сразу – распахивается дверца, и рядом с ним на заднее сиденье приземляется Себастиан, поглощенный чем-то в телефоне.
Один и тот же отель, вспоминает Крис, когда водитель нажимает на газ. Один отель и двенадцать часов до вылета в Лос-Анджелес.
Ему хочется сказать что-нибудь, слова рвутся наружу, но не связываются в предложения; хочется сказать, что не обязательно им обоим быть мудаками спустя столько времени после разрыва чего-то, что хотя бы один из них считал отношениями, – отношениями, просто смешно. Хочется сказать, что панель сегодня в самом деле прошла неплохо, они даже избежали набивших оскомину вопросов про контракты, про еще не вышедшие фильмы, про Марго, про Минку, про все, о чем не стоило бы говорить. Хочется сказать, что ехать с Себастианом в одной машине сейчас – как болтаться над пропастью на застрявшем фуникулере, если у тебя боязнь высоты, – тебя потряхивает, дыхание отчего-то сбивается, и совершенно, абсолютно не знаешь, чего ожидать.
Крис не произносит ни слова. Себастиан рядом едва слышно вздыхает, прикрывает глаза – и Крис впервые за гребаные месяцы видит его, наконец, настоящим; видит Себастиана перед собой – худого, неожиданно понимает он, худого, с запавшими щеками, бледным лицом, сжатыми в замок пальцами. Без всякого намека на улыбку.
Такого Себастиана Крис знает.
– Иногда, – подает голос Стэн, как будто слышит невысказанный вопрос, – я хочу послать все это на хуй.
– Проблемы белого человека? – поднимает брови Крис, но Себастиану похеру:
– Весь этот ебаный год. Все это. Я чуть не сдох на последних съемках. Знаешь, каждый раз, когда она звонила тебе, ты выглядел, как будто наступило ебаное Рождество.
Ублюдок, думает Крис. Какой же ты ублюдок.
– Взаимно, – отвечает он, и Себастиан распахивает глаза; смотрит, словно не ожидал этих слов. Словно не он был тем, кто когда-то сказал, что пора прекращать. – Я все еще похож на журналиста? Зачем ты начинаешь?
– Просто хотел сказать.
У Криса от его “просто”, как обычно, раскалывается голова.

В отеле они, не сговариваясь, идут к бару, Крис хочет развернуться, но Себастиан качает головой:
– Могу отсесть подальше, – и Крис остается. Все это настолько тупо и неловко, как было, пожалуй, всего-то пару раз в его жизни; в старших классах, может быть, когда на вечеринке он не успел даже заговорить с той девчонкой, в которую был влюблен, а потом сидел и смотрел, как она обжимается с каким-то придурком на диване напротив. Тупо, неловко и изнурительно, между ним и Себастианом два пустых стула, Стэн практически ложится на барную стойку и механически глушит виски; Криса тошнит от одного взгляда на все это.
Он знает, что так не должно быть.
Знает, что сидеть здесь и пялиться в бутылку пива – не самый лучший способ себя наказать, особенно если не можешь определиться, за что именно; Крис поднимается и уходит, чувствуя за спиной чужое присутствие уже в холле, не оборачиваясь, когда Себастиан следом за ним вваливается в лифт, – он тут же упирается ладонью в стенку возле головы Криса, дышит своим виски куда-то в шею, прижимается губами.
Упорно молчит.
Крис позволяет.

Себастиан опровергает заявление о своей помолвке через три дня; он оставляет десяток голосовых сообщений, и Крис не уверен, стоит ли ли слушать. Он никогда не мог определить, в каком месте начинается ошибка.
В каком месте заканчивается.