марретьен, знаете, у меня с поздравлениями - как фамилия той японской девочки - херовато хддд выходят бессвязными и дурацкими, поэтому лучше подарю вам то, что получается у меня лучше, вот вам два драббла!
а, нет, подождите, все-таки скажу, что понятия не имею, каким было бы мое лето, если бы в моей жизни не появились вы, но явно не таким прекрасным. любовь, ненависть, вся та сложная гамма чувств, которую я к вам испытываю - вся вам
а вот теперь все-таки два драббла, да.
старбакс, милота про хороший сон, два больших сопящих котика хдд
Прослушать или скачать Did It Ever Cross Your Mind бесплатно на Простоплеер
Каждую ночь Баки просыпается трижды.
Стива не разбудить до утра.
Стив закидывает на него ноги, - умудряется сразу обе, - неудобно давит на колени и голень, одеяла свисают где-то на краю кровати, рука Стива откинута на грудь Баки, горячая ладонь тыльной стороной почти обжигает ключицы; Стив дышит размеренно, хмурится. Ему снится что-то плохое, часто, - гораздо чаще, чем Баки, - он не признается, конечно, но Баки и не нужно слышать.
Достаточно иметь глаза.
Он приподнимается, аккуратно снимая с себя ноги Стива, хотя тот и так спит не чутко до рассвета, пушкой не разбудишь; подтягивает обратно одеяла, укрывает Стива, сдерживая порыв разбудить. Легко вспоминать, каково это - заботиться о чужом сне, - если полно проблем с собственным.
Стив спит беспокойно, сколько ни прижимай к себе, вырвется все равно, легкий, хрупкий, изворотливый, - выпутывается из объятий, вертится на постели, умудряется отодвинуться, - и все равно закидывает ноги на Баки, тот и не почувствовал бы, тяжести нет толком, но спать приходится чутко. Стив снова болеет, его мать снова работает допоздна; она доверяет Баки.
Кому еще она могла бы доверить сына.
Баки смотрит на Стива, - спутанные волосы, пара прядей прилипла к взмокшему лбу, брови сведены, лоб нахмурен, Стиву часто снится война, на которой он еще не был, - тянется накрыть его одеялом, оно слишком тонкое, но другого нет.
Это неважно.
На грудь ощутимо давит; Стив спит, откинувшись, Баки не помнит, как обнимал его, когда засыпал, но, - макушкой упирается Баки в подбородок, руку закинул назад, так, что при каждом вздохе пальцы проезжаются по щеке Баки, замирают где-то возле уха. Стив сползает чуть ниже, не просыпаясь, - съезжает наискосок по постели, пятки практически касаются пола, может быть, ему так удобно.
Может быть, они пока не могут иначе.
Баки фыркает едва слышно, - просто смешно, на нем чертов огромный солдат, больше, чем он сам - даже теперь, - это действительно тяжело, - выдержать можно; Баки не имеет ничего против.
Он обхватывает плечи Стива, ладони ползут ниже, добираясь до груди, остаются там; большими пальцами Баки поглаживает живот Стива.
Тот улыбается.
Это происходит все чаще, - Баки разглагольствует о новой подружке, хорошей работе или семейных делах, пока Стив пытается читать. Ворчит что-то о том, что Баки мешает ему, что невозможно же болтать так много, и все-таки не уходит, - наоборот, - встает с кресла, укладываясь к полулежащему Баки на кровать, облокачивается спиной на его грудь, голову устраивает на плече, хмыкает, ладно, мол, кто еще способен слушать тебя сутками.
Баки замолкает рано или поздно, тихий шорох страниц старой книги сходит на нет; Стив засыпает.
Спит так всю ночь, не меняя положения, может даже не дернуться, не двинуться, не шелохнуться; Баки перебирает его волосы, задумчиво глядя куда-нибудь в темноту. Его мысли нередко грустные, - не по годам еще, Джеймс, говорит мать, - ему кажется, что спокойствие, умиротворение, безопасность закончатся когда-нибудь; совсем скоро.
Здесь они есть всегда.
Под утро всегда становится неудобно, Баки просыпается от того, что чужие волосы лезут ему в рот, - Стив лежит практически на нем, обхватывая, крепко обнимая, навалившись всем телом так, что трудно вздохнуть, мерно и тихо дышит, носом уткнувшись в шею. Мерно, тихо, - мирно, - кто еще хоть когда-нибудь увидит его таким, думает Баки, вздыхая. Кто еще хоть когда-нибудь узнает, что спать с Капитаном - не только безопасно, но и тяжело, что он похож на чертова слона, по ошибке свалившегося прямо на тебя.
Что он продолжает улыбаться, - стоит запустить пальцы ему в волосы, носом потереться о макушку; что кошмары уходят от него к утру, - Баки сгибает ногу в колене, снова закрывая глаза, касается щеки Стива, тот перехватывает ладонь, целует, не просыпаясь, улыбается снова.
Что Баки кошмары теперь совсем не снятся.
Тяжесть он как-нибудь переживет.
Иногда командир устает быть командиром, - это занятно, Баки бы высказался, будь это кто-то другой, не Стив, - он прижимает к себе Баки так крепко, что у того, кажется, кости трещат; прикрывает глаза, замолкает, в немудреной палатке становится совсем тихо.
- С каких пор ты эгоист, а, Роджерс? - бормочет Баки устало, разворачивается слегка, так, чтобы стало хоть немного удобнее; спать им осталось не больше двух часов.
- Ммм?
- Ты похож на слона, - делится Баки, фыркает, смыкая пальцы в замок у Стива на спине. - На меня свалился Капитан Слон.
- Ммм? - Стив теперь, после сыворотки, засыпает мгновенно, просыпается - тоже, если один; рядом с Баки он, как прежде, по ночам расслабляется, расплывается весь в одно большое усталое пятно, этого не видно, даже когда он снимает дурацкий синий костюм; этого вообще никто больше не видит. - Если тебе неудобно, я...
Стив приподнимается на локте, но Баки дергает его обратно, охает от случайного удара, смеется, ерзая, лопатки проезжаются по земле под тканью спальника, слишком тесного для двоих.
- Спи уже, Стив.
Стив всегда просыпается первым.
гли-тройничок, потому что как тут удержаться?тут сначала была не та песня. НАДЕЮСЬ НИКТО НЕ ВИДЕЛ. хдд
Прослушать или скачать You Know I'm No Good бесплатно на Простоплеер
Курт улавливает закономерность.
- Эй, Андерсон, ты в Нью-Йорке?
- Да, конечно.
- На самом деле, я вижу, что ты в Нью-Йорке.
- То есть?
- Обернись.
Блейн оборачивается, Себастиан делает два шага навстречу, он кажется своим на переполненной улице и выделяется так же сильно, - как в каком-нибудь фильме, думает Блейн, где все вокруг темнеет, камера фокусируется только на одном человеке, - распахнутое светло-бежевое пальто, определенно новая коллекция, стакан кофе в одной руке, телефон - в другой, прижат к уху; Блейн улыбается, замирая на месте.
- Готов поспорить, в твоем кофе опять коньяк.
Себастиан приподнимает стакан в ответ, словно приглашая:
- А твои волосы уже не так похожи на каменный шлем. Решил повзрослеть?
- Что-то же в этой жизни должно меняться, - не мы, думает Блейн, конечно, только не мы; он нажимает на кнопку отбоя, и, пока Себастиан убирает свой телефон в карман, подлетает к нему, кажется, за пару секунд, сгребает в быстрые, крепкие объятия, Смайт едва успевает поднять руку, чтобы не уронить стакан.
Я скучал, думает Блейн. Как я скучал.
- Итак, - он отстраняется, одергивает рукава куртки, - ты в Нью-Йорке.
- Слишком много обреченности в голосе, Блейн. Расслабься.
- О, - Блейн смеется, - я расслаблен, поверь. У меня танцкласс через десять минут, освобожусь к двум.
Смайт морщится, закатывает глаза, нарочито, демонстративно, преувеличенно; тянет:
- Я не собираюсь ждать тебя три часа.
- Конечно, - Блейн не может стереть с лица широкую, глупую почти улыбку. Блейн не собирается. - Конечно. Видишь вон тот ресторан на углу? Займи там дальний столик.
Может показаться, что закономерности нет; однако же, Смайт появляется в городе часто. Иногда - раз в две недели, иногда - раз в восемь. Он никогда еще не пропадал больше, чем на три месяца, и Курт готов поклясться, что сообщения Блейну он шлет раз в три дня - как минимум.
Можно было бы составить график, отмечать дни в календаре черным маркером.
Или объявить их днями скорби по собственному спокойствию.
Себастиан, разумеется, обнаруживается в ресторане, - сидит, вытянув длинные ноги в проход, покачивается на стуле, лениво листает меню, разве что не зевает; когда Блейн садится напротив, поднимает глаза словно бы нехотя.
- Принести вам напитки сразу?
- Латте, пожалуйста, - Блейн улыбается появившейся официантке, подмигивает: - И самый сладкий ваш десерт, тот, что с горой сливок, для моего друга. Он сегодня какой-то кислый.
Смайт отчетливо скрипит зубами.
- Конечно. Я оставлю вам меню.
Вот еще одна закономерность: Курт привыкает.
Внезапные появления, звонки, сообщения, пачка сигарет на тумбочке у двери, пропавшие из его собственного кармана ключи от лофта, букет нарочито пышных роз с отвратительно вычурной карточкой "С днем всех влюбленных, Хаммел!", рассеянный смех Блейна, дорогое шампанское на чужой вечеринке.
Себастиан гребаный Смайт. Все, что он приносит в их жизнь.
Все, что оставляет.
Блейн считает ночной Нью-Йорк самым лучшим - привлекательным, опасным, ярким, это чуть лучше и чуть хуже, чем вся его жизнь; у дома тридцать этажей и незапертая крыша, Себастиан взбегает по пожарной лестнице, перемахивая через ступеньки, она шатается, гремит под его ногами, Смайт смеется, кричит что-то сверху, поднимается еще выше; Блейн замирает на пару секунд - делает глоток из третьей уже за вечер бутылки красного сухого, задирает голову, - еще выше, - улыбается.
Себастиан ждет его наверху; достает портсигар, - господи, Себастиан, серьезно, что ли, - наверняка опять "Житан" или еще что-то французское, подчеркнуто-нездешнее, Блейн фыркает, глядя на него; звонит телефон.
- Алло, - Смайт перехватывает трубку моментально, ухмыляется, эта ухмылка - специальная, для Курта, даже когда его рядом нет.
- Хаммел, твоя великая любовь немного занята, - он вытягивает руку, переключает на громкую связь, скептический голос Курта разносится по крыше, по городу:
- Ты все еще не нравишься мне, Смайт, - вздыхает. - Проследи, чтобы он не напился сильно, я тебя знаю.
Закономерность, которая не нравится Курту. С которой он не может ничего сделать.
Бутылка уже пуста; Блейн взмахивает руками, крутится вокруг оси, распевая в третий раз последний хит Maroon 5. Себастиан притягивает его за рукав на середине куплета, - Блейн почти влетает в него, цепляется за плечо, они целуются, целуются, невозможно оторваться:
- Твои поцелуи, знаешь, - Блейн пьяно шепчет Смайту в губы, ведет плечами, отбрасывая далеко в сторону съехавшую куртку, ему все равно, что говорить, - они как коньяк. Как нереальное что-то, ммм, как соленая карамель, - Себастиан наклоняется, губами спускается к шее, его смех вибрацией проходит по коже, по всему телу, - прямо как ты.
- Соленая карамель, Андерсон. Ну и фантазии, - Смайт снова насмешливо тянет гласные, отстраняется, Блейн улыбается опять, он, кажется, не может совсем перестать, - не думай об этом больше, а то тебя стошнит. И вообще, кому-то пора домой.
Трель звонка в ночи - непрерывная, резкая, ожидаемая; Блейн на пороге цепляется за дверной косяк, от него несет вином и чужими сигаретами, на плечах - дорогое бежевое пальто, - Курт чертыхается беззлобно, помогает Блейну снять его, вешает в прихожей, - резкий свежий запах туалетной воды, шелковая прохлада подкладки, Смайт заявляет о себе каждой мелочью, ему не обязательно присутствовать.
Присутствовать вживую.
Блейн обнимает его, смыкает за спиной руки, они так и добираются до кровати, сцепленные, чуть не падая; он отключается, едва голова касается подушки, и Курт, хмыкнув, достает телефон.
"Ты опять оставил сувенир, Смайт."
"Ах да. Передал вместе с пальто. Не разбился по дороге?"
"Очень. Смешно. Смайт."
Курт не помнит, когда номер Себастиана появился в его списке контактов.