плотбанни.

[theendoftheline]

мы тут со шкав в ночи опустились случайно на днище, но результат вы увидите позже, а сейчас я расскажу вам, чем мы страдаем иногда с  Marretjen.
приходит значит марретьен однажды и говорит - мне, знаете, ПРИСНИЛОСЬ. что же вам приснилось, спрашиваю я. и марретьен начинает рассказывать, а потом мы продолжаем, и в итоге получается плотбанни.
ну как плотбанни? я предпочитаю называть его так, но мы сбились на подробное описание нескольких сцен. очень подробное. случайно, понимаете.
неважно.
все неважно.
днище.

РПС-АУ, примерно 3400 слов, на ваш страх и риск, иллюстраций нет, сплошной текст

Себастиан Стэн - бармен в дерьмовом, мафиозном клубе, там проворачиваются самые разные вещи, но Себастиан не при делах, он работает и тусуется, его не трогают. Крис Эванс - агент ФБР, работа с организованной преступностью, все, в отличие от Себастиана, очень даже серьезно. Пересекаются в этом самом клубе; Крис крупное дело о наркоторговле расследует по сети клубов-баров. Себастиан о Крисе ничего толком не знает, даже больше, Крис под прикрытием, поэтому Себастиан подозревает, что тот связан с мафией. но ему пофиг. Что-то там завязывается, Себастиан, как всегда, делает вид, что ему нифига не интересно и он вообще с ним здесь сидит, потому что Крис ему даёт свои сигареты пострелять.
А потом какая-то херня, Крис подозревает, что в их организации крысы - крысы из мафии; он никому не доверяет. Может, разве что, парочке из самых близких друзей-агентов, но тоже как-то не очень, он знает, видел, что деньги делают с людьми. Задание летит к чертям, здание, где Крис проводит очередную сделку, взлетает на воздух, все думают, что Крис мёртв. А он залегает на дно, ему вообще ни с кем ни о чём нельзя говорить, естественно, ни с кем связываться, может, его и ранило этим взрывом и он поправлялся ещё, но это неважно. Нельзя никому сообщать, пришёл Крису приказ, даже родным и близким. Окей, сказал Крис; подумал мельком про Себастиана, но тот же выеживался, и поэтому Крис с лёгким раздражением подумал, что тот долго скучать по нему не будет. Переживёт. Разве что по бесплатным сигаретам. И потом, это опасно, подумал Крис, - такое знание, оно будет подвергать Себастиана опасности. Себастиан, конечно, любит, когда опасно, но тут ведутся серьезные игры серьезных людей, нельзя давать о себе знать вот так прямо.
И у Криса есть друг - Марк Руффало. И вот он встречается с Себастианом на пароме, который возит экскурсии к Статуе Свободы. Себастиан сидит прямо на полу, ноги свесил вниз, руки задраны кверху, запястья лежат на перилах, голову не поднимает; и такое ощущение, что вот сейчас ещё немного - и он рассыплется на кусочки, их унесет ветром, и Себастиан закончится. И Марк решает - нет, я не могу ему сказать, хотя пришёл именно определиться, говорить или нет, потому что об интрижке Криса знал (а интрижка во время задания, кстати - очень на Криса не похоже). Потому что, думает Марк, если я ему скажу, а Крис не вернётся, это будет для него ещё хуже, чем если бы вообще не говорил. И вместо этого он отводит Себастиана в больницу, куда привозили жертв того самого взрыва, и показывает ему ребёнка, который в этом взрыве лишился родителей. И Себастиан сначала, - ну и что ты мне блядь этим сказать хотел? А потом возвращается, потому что к Крису вернуться не может, его в эту больницу не привезли; и начинает навещать. Ребенка отдают то ли родственникам, то ли в детский дом, и Себастиан как-то поддерживает с ним отношения - привязался. А Марк, кстати - эдакий доморощенный психолог, любит и умеет наблюдать за людьми, и вообще шел встретить Себастиана не в последнюю очередь для того, чтобы посмотреть - насколько там все серьезно, у Криса интрижка, с чего бы вдруг, мало ли что. И видит - ага, серьезнее, чем хотелось бы, взгляд-то у парня тусклый совсем, что это ты, Крис, не заметил.
А Себастиан - умный парень, шило в одном месте, любит риск и все сопутствующее. И ему кажется подозрительным приход Марка, и что тело не показывали, и ещё куча разных мелочей начинает всплывать и отпечатываться в мозгу. И он начинает рыть, но не в том направлении, Крис же был под прикрытием. Себастиан думает, что Крис задолжал каким-то боссам и они его убрали или припугнули, и Крис скрывается. И он начинает влезать в это, раньше-то его не трогали, не принуждали как-то помогать, но теперь он нарывается сам, - а вам помощь не нужна? Дурь толкнуть? Себастиану же надо влезть в организацию, он теперь не успокоится, пока не выяснит хоть что-то.
Глубоко Себастиан, разумеется, влезть не может, у него ни связей, ни рвения особого, ни склада ума нужного, так, мелочёвкой в клубе занимается, иногда остаётся после закрытия проследить за тем, чтобы гладко прошёл завоз новой дряни - склад в подвальном помещении, и прочее. И сам влип, и ничего не выяснил.
Но Крис внезапно возвращается - прошло уже года полтора. Себастиан слышит об этом в разговоре двух чуваков из мафии рангом повыше его. Мол, слышал, этот-то, который взорвался два года назад, оказывается, жив, какие-то мутки у него были с нашими соперниками, он боссу жопу своей мнимой смертью прикрыл, а сейчас заявляется в фаворе. И Себастиан выдыхает, вцепившись в барную стойку, - но ничего не переспрашивает. И Криса не ищет; ублюдок, мол, даже не сказал. А Крис опять не хочет Себастиана втягивать, и не до личного сейчас, и он узнал уже, что тот влез всё-таки в эту грязь, и думает, - ну зачем, что тебе, денег не хватало? А там этот отлов крысы выходит на финальную стадию; крыса же, наоборот, ловит его, Криса.
И в это время Себастиана забирают какие-то чуваки, запихивают в машину, мешок на голову, и говорят, - на кого бы ты ни работал, если они не появятся через два часа, ты будешь очень, очень красивым. Впрочем, мы можем начать прямо сейчас. Себастиан пытается сказать, что работает только на себя, но его, конечно, не слушают. А об этом, естественно, узнает Крис, и подрывается неожиданно даже для себя, деятельность развивает мгновенно; он же всё это время, когда вернулся, о Себастиане и не думал практически, он, конечно, всегда был на периферии сознания, но прямо думать - не думал. А тут его прямо долбануло, и Крис думает, - ну связался с дурной компанией, ну деньги нужны, ну разошлись как в море корабли, но я его вытащу просто потому, что вытащу. Потому что не думается о том, что будет, если этого не сделать. А еще Крис прекрасно представляет, как эти люди действуют; Себастиан, конечно, та еще развратная тварь, шляется по бог знает каким местам, и приключений себе на задницу ищет, но он же никогда не видел такого, чтобы с отбитыми лёгкими зубы отхаркивались, чтобы ногти выдирали, и Крис останавливает сам себя, потому что ему до реальной головной боли невыносимо представлять всё это - и Себастиана.
Крис успевает - меньше чем за два часа, конечно; идет сразу к начальнику этих парней, говорит, - чувак, вы попутали, он просто дурной, он ни на кого не работает, я его знаю; Крис сыплет шутками, весь такой в роли, откупается за беспокойство деньгами - сумма крупная. Окей, говорят ему, привезем мы твоего сладенького, не бузи, мы же не знали.

И - ночь, паром пришвартованный, Крис на причале рядом, слышит звук приближающегося катера. Оттуда выводят человека, толкают вперёд, катер уплывает, и у Криса зрение как будто фокусируется но одной-единственной фигуре, всё остальное вокруг вообще не важно и не видится. Себастиан идёт медленно, - так бывает, когда ноги ещё подламываются, от долгого сидения в неудобной позе, от шока; медленно же растирает запястья. Он в узких чёрных джинсах, порванных на колене и высоко на бедре сбоку, в белой футболке, уже не белой, и в вечной своей кожаной куртке, и он идёт, подходит к ступеням трапа, они высокие, их много, он плюёт на гордость и берётся одной рукой за перила, потому что гордость одно, а свалиться в воду или на пристань и сломать себе шею - другое. А Крис сначала охватывает взглядом всю фигуру; а потом Себастиан выходит в круг света, жёлтого света от фонаря, и Криса как магнитом притягивает к его лицу, он боится увидеть и жаждет этого невыносимо. И он ощупывает Себастиана взглядом сверху вниз, - растрепавшиеся волосы, дыбом стоящие пряди у лба, сам лоб - большая ссадина над бровью, но уже не кровит, значит, давно; грязные мазки на щеках, на одной - царапина, широкая, как будто по бетону ей проехался; разбитые, припухшие губы. Но Себастиан спускается с лестницы - медленно - в круге света, как будто дает себя рассмотреть, хотя на самом-то деле просто не может идти быстро. Он не просто бледный - белый, яркие разбитые губы; какая-то пародия на карнавальные маски, приходит в голову Криса неожиданная мысль. Но самое главное - он идёт и улыбается. Широко, издевательски, как только может, и губы ведь разбиты, в улыбке - кровь. Крис стоит, сжав кулаки, не двигается, и Себастиан подходит к нему сам.
Представляешь, говорит он, зато зубы мне все оставили. И улыбается ещё шире, и демонстративно проводит языком по зубам, и Крис не выдерживает, хватает Себастиана за плечо, дёргает на себя, и Себастиан то ли пытается отодвинуться, но не вырывается, то ли держится за него, потому что реально может упасть один. И смотрит Крису в глаза, а там чистейшая ярость, вот ничего, кроме, аж руки дрожат, как он старается сдержать себя. И Себастиан думает - ну, сколько ещё мне нужно надавить, чтобы он вломил, и, продолжая улыбаться, предлагает, - но ты можешь закончить за них. Ты ведь за это удовольствие выкупил меня у них?
Крис не жалеет, что сделал это, ни капли, но думает - я не могу, я сейчас оставлю его здесь и больше не увижу.
А в это время с парома, пришвартованного рядом с ними, на той же пристани, слышится истошный, полный страха детский крик. И, казалось бы, ну, миллионы детей в городе, но Себастиан - он не может побелеть ещё больше, но у него сереют губы, и он действительно оседает, и Крис подхватывает его, держит, и чувствует под руками гематомы на спине, груди, боках, думает - как бы не сделать ещё хуже, у него же рёбра наверняка сломаны. А у Себастиана паника просто. И Крис, он как бы слышал про какого-то там ребёнка краем уха, но не думал, что так серьёзно, а вообще-то какая уже разница, и он говорит, - Себастиан, вставай. Вставай, всё будет хорошо. Я всё сделаю, только пойдём.
И вообще-то Себастиан там не нужен в таком состоянии, но Крис не способен оставить его здесь одного, а сам пойти куда-то, - отцепить от себя и отойти хотя бы на шаг, и потерять из видимости, он не может; и они идут на паром.
А ребенок, на самом-то деле, не тот, не знакомый Себастиану, естественно, в городе их тысячи; там просто дети играли, и кого-то оставили одного. Он испугался, закричал, это другой ребенок, но было так похоже, и страшно, по Себастиану видно - страшно.

Они так и доходят вместе, и да, ребенок, конечно, не тот, но ребенок же. И Крис смотрит на Себастиана, и надо что-то делать, но если Себастиана не придерживать, он там рухнет. А ребенок плачет. И Крис усаживает Себастиана. вот прямо как есть, на месте, чтобы не упал - сразу. Сиди, говорит он. Секунду. Я сейчас. И Себастиан выглядит - краше в гроб кладут; Крис вытаскивает ребенка откуда-то там, очень, очень быстро, выводит, спрашивает, мальчик, ты чей, все дела, и ему это вообще не интересно на самом деле, он на Себастиана смотрит; Себастиан сейчас и сидя упадет.
Мальчик убегает домой к себе. а Себастиан видит, что - чужой ребенок. И глаза прикрывает. И сам от себя не ожидал, куда он и куда дети? Никогда же не переживал, раздолбай-бармен, но - облегчение. И сидит. И Крису все еще очень хочется его прибить, но невозможно же, ну как. И он подходит и садится рядом. Себастиана поднимать-то опасно, хотя надо куда-то вести. Полежать, в больницу, куда-нибудь вообще. Но Крис садится рядом на колени. А Себастиан все еще не открывает глаз, он слишком много пережил за один вечер, как-то уже вот все, хватило, перегорел.

Крис смотрит, и былая злость уже уходит, потому что Себастиан, кажется, кончился вообще, и смотреть невозможно на это, но коснуться страшно. И он касается - большим пальцем касается нижней губы, очень осторожно, еле-еле, ведет к уголку, гладит щеку. И Себастиан льнет к ладони - автоматически, так всегда происходит при невесомых прикосновениях; и глаз не открывает, он устал, он выжат, и похрен, что сидит где-то на земле. И вообще все уже похрен.
- Себастиан, - говорит Крис. - Нам с тобой нужно встать. Слышишь? Нужно уехать отсюда. Себастиан?
И Себастиан молчит. Головой только качает, едва заметно, какое вообще уйти, куда, что, встать? Он не умеет вставать, ноги не держат. Да твою мать, говорит Крис; берёт руки Себастиана в свои, кладёт себе на плечи, смыкает кольцом, поднимает его на ноги и придерживает - Себастиан не сопротивляется даже, глаза полуприкрыты. Крис придерживает не за бока, не за талию, а практически за бедра, чтобы не трогать гематомы.
- Давай, - говорит Крис. - Соберись. Соберись. Пойдем. До машины. Минута всего. Там ляжешь, и что угодно, а сейчас давай.
И они вот так идут, Себастиан еле ноги переставляет, Крис приноравливается. А Себастиан - он зубы сцепил, последний рывок, вроде того, и не думает ни о чем; ни о собственной дурости, ни про Криса, ни о чем, вообще не думает, потому что при каждом вдохе ребра как будто ломаются еще раз. Но отстраненно, сквозь эту боль и отупение, он чувствует тепло там, где Крис его касается. И как будто не с ним это происходит, как будто - со стороны смотреть.
И они доходят до машины наконец, словно целую вечность шли; Крис сажает его на заднее сидение, просто на всякий случай, так удобнее - и перед копами не светить такого красавца, если вдруг остановят.
- В больницу? - спрашивает Крис; и ещё раз, терпеливо, - Себастиан, я везу тебя в больницу?
- Без разницы, - говорит Себастиан спустя минуту.
И Себастиан не держится же, валится на бок, когда машина трогается, хотя Крис пытается осторожнее; но тут же морщится, садится обратно, сидя не так больно, откидывается на спинку. Крис думает - светить его в больнице? Вместе с собой? Ну я ещё могу неоновую вывеску на него повесить, вообще. Но на такой случай, конечно, у Криса есть знакомые, не просто знакомые - Марк; у Марка есть связи, и что-то вроде частной клиники. Потому что нужно сделать хотя бы рентген, хотя бы что-то сделать уже. И Крис звонит Марку, говорит, - подъеду к клинике через двадцать пять минут, и что хочешь делай, но мне нужна палата и рентген-кабинет. Молчит и добавляет, - и анестетик. Жду, говорит Марк.
И они приезжают, и надо выходить из машины - желательно, быстро, но быстро не получается. Крис опять руку Себастиана себе перекидывает через плечо, а тот успел задремать, и ему, кажется, вообще все пофиг, и больно, и в ушах шумит. Крис Себастиана из машины практически вытаскивает. И Себастиан думает - надо же предупредить, и говорит:
- Крис, если я сейчас… - и Крис его прерывает.
- Мы почти пришли, - и бормочет, - надо было еще каталку заказать.
И Себастиан вдруг фыркает:
- Придурок, - и закашливается, снова плохо, и Крис торопится, практически тащит Себастиана за собой, через черный ход и в лифт. Звонит Марку - какой этаж? А сам Себастиана практически подпирает своим телом, он зажат между Крисом и стеной, и не падает только поэтому, сам еле цепляется. Они доезжают, и Себастиан - ему не до бравады и позерства уже - выдыхает Крису в шею:
- Крис. Не могу.

Марк выходит с креслом-каталкой, встречает у лифта, и Себастиан в него прямо валится, говорит, - я как гребаный Профессор Икс; говорит почти неслышно, и теряет сознание. И Марк смотрит на него, спрашивает у Криса, - а почему не реанимацию сразу? - серьезно так, и непонятно, он оценивает состояние Себастиана или кого-то здесь обвиняет. Слушай, сделай что-нибудь, говорит Крис, - он злится, - сделай, а потом поговорим, Марк, ну.
И они делают рентген; Марк говорит, - я всех отпустил, будешь ассистировать. Крис злится:
- Вколи ты ему обезболивающее!
- А аллергии? - возражает Марк невозмутимо.
- Я тебе сейчас вломлю нахуй эту аллергию, - вежливо говорит Крис, и по нему прямо прозрачно все.
- Это немотивированная агрессия, - говорит Марк, пока лезет за обезболивающим, и у Криса пар из ушей почти. И потом очень серьёзно, глядя в глаза. - Успокой себя уже, Крис. Ему, - рукой в сторону Себастиана показывает, - от этого не полегчает.
- Психолог доморощенный, - ворчит Крис. - Сделай, чтобы полегчало, тогда.
Себастиан все еще без сознания, уже под обезболивающим, Крис переносит его на каталку, и в перевязочную; срезает нахрен куртку и майку, думает - будет наезжать, новую куплю. И видит рифленые, четкие следы на ребрах.
Вдыхает.
Выдыхает.
Чувствует, что руки трясутся, и удивленно думает - Крис, ты, кажется, попал. Потому что он ведь таких со своей работой повидал, как некоторые - бухгалтерских книг, но вот никогда не, дыхание не перехватывало; и он не дурак, знает, что это значит, когда смотришь на чужие избитые ребра и тебе за это хочется кого-то в бараний рог скрутить - трижды. А потом разогнуть и снова скрутить.
И Марк впихивает ему в руки перекись и салфетки, молча; у Криса движения автоматические, курсы первой помощи, бесконечная практика, все такое, и он иногда бросает взгляды на лицо Себастиана, - спит, не хмурится, окей, хорошо, надо еще промыть ссадины на щеке и на лбу. И пока делает, запоминает каждый синяк, как зарубка мысленная на лбу, и думает - вот же пиздец. Угораздило.
Марк, у меня еще дела, говорит Крис. Положи его в какую-нибудь палату подальше, а я вернусь.
Дела, думает Марк. Только попробуй пропасть, говорит он, и Крис отвечает, - да нет, я быстро, туда и обратно.
“Ты же понимаешь, что если он захочет уйти, он уйдет?” - получает Крис сообщение уже в машине. У него времени нет отвечать, он за рулем, у него дела, и этот текст в смс - как что-то далекое, не про него тоже, неважно сейчас; у него важные дела, он крысу почти отловил.

А Себастиан тем временем просыпается наконец, и что-то, - ничего не помню, где я, кто я, что я, кто-то кричал, какой-то ребенок, и было горячо, почему, от кого же, и чей же знакомый голос; Себастиан не помнит слов - только интонацию, тембр, и сам ведь говорил что-то, но все как в тумане сейчас. И заходит Марк.
- Ты-то что тут забыл? - спрашивает Себастиан.
- Твои лекарства, - сообщает Марк; ставит поднос, поправляет капельницу, проверяет монитор, и Себастиан уныло интересуется, что, блядь, собственно, происходит.
- Предполагаю, - тактично говорит Марк, - что ты во что-то вляпался. А Крис тебя…
- Крис? При чем тут Крис? А, это был Крис, - у голоса начинает наконец появляться лицо. - О, господи, это был Крис.
Себастиан не замечает даже, что весь этот ход мысли проговаривает вслух, и Марк смотрит - понимающе, как обычно, это бесит.
- Я ничего не делал, - на автомате огрызается Себастиан с почти ребяческим вызовом в голосе.
- Ну конечно, - говорит Марк, - ты как маленький. Ничего ты не делал. Да. Лежи лучше, отдыхай, таблетку, вон, выпей, - воду наливает в стакан. - И не волнуйся. И, знаешь, смеяться пока лучше тоже не пробовать.
А у Себастиана как-то и без того все очень подозрительно болит.
- Мне блядь очень смешно, - шипит он, но таблетку и воду берет; Марк не ждет благодарности и, в принципе, не получает, у Себастиана вообще по жизни сложности со всякими там спасибо и пожалуйста.
Губы разбитые, стекло стакана приятно их холодит, но пить больно; и как-то уже бесит, и хочется вспомнить все произошедшее толком - или не хочется?
- Если вдруг, - говорит Марк. - Если вдруг ты чего-то не помнишь. То это нормально, воспоминания вернутся быстро, травма же, ты отключился, все в порядке. Потерпи.
- Зашибись, - отвечает Себастиан. - Вот мне повезло, тебя я зато помню, - и на ассоциации с Марком вспоминает; ребенка из больницы, и, по цепочке - того, другого, с пристани, и дальше - вспоминает, как шел. И что сказал Крису, про “выкупил”, про зубы, и картинка складывается.
Ну нихуя себе, думает Себастиан, как все вышло.
- Да, - опять говорит он, - я везунчик. Однозначно.
Марк снова смотрит на него, - короткая непонятная улыбка, - и подтверждает:
- Да.

А Крис там дела решает, Марк ему сообщением в это время - проснулся, мол. И Крис думает - не сейчас, не сейчас; ему надо быть собранным, умнее и хитрее других, все почти кончилось, надо собраться, а он снова думает про отпечатки подошв на животе и пишет:
“Убедись, что не уйдет.”
И отключает телефон.
А Себастиану, как бы, не то что уйти, ему бы полежать - недельку, желательно, не просыпаясь. И чтобы дышалось как-то полегче, было бы неплохо. А Марк еще, в ответ на заданный ранее вопрос, методично перечислял - гематома тут, гематома там, здесь ребро сломано, жди, пока срастется. И организм буквально спасает, Себастиан засыпает - медленно, проваливается - и вспоминает касание к губам и щеке; думает - привиделось? А может, не привиделось? И засыпает окончательно.
Крис всех раскрыл, Себастиана спас, себя спас, приехал - Марку клинику не разгромил даже, странно как; приехал, наконец, а Себастиан спит, и Крис тупо пялится в монитор, в медкарту, не понимает нихрена толком, не соображает, но продолжает смотреть.
Сидит и смотрит, а потом Себастиан просыпается.

Хэппи энд, конечно. Очень, очень хэппи. Все хорошо.