этим утром есть две вещи, которые я хочу сказать. во-первых,
можно быть еще более красивым? можно быть еще более таким, как мне нравится, начиная с прически, заканчивая вообще всем? ......... да. знаете, да. видела в своей жизни все что должна, ага.
Sebastian Stan is beautiful and great oh my god He remembers fans names. He calls them by name and that lights up my world. Does he just sit and think about fans? Like “wow that Sarah. She was cool. That John guy had a cool costume. My fans fucking rock” конечно. себастиан запоминает имена фанатов. .............
читать дальшеап. хотя, знаете, подразнимся пока что ТЕКСТАМИ winterzchild and I just asked Seb if we could do an awkward family photo pose and he got really excited and started to get really into it and I’m crying.
SEBASTIAN STAN SMELLS LIKE FRESH AIR AND MANLINESS AND LOVE. ALSO HE WAS WEARING A WHITE SWEATER WITH ANKLE JEANS AND WHITE BOAT SHOES. HE GIVES SUPER WARM HUGS AND HIS HANDS ARE HUGE AND HE IS EVEN MORE ATTRACTIVE UP CLOSE. I AM DEAD AND GONE. GOODBYE.
Seb’s hands are so soft why are his hands so soft why would he do this
нынешний ноут не тянет скорость интернета и вообще чего-либо, поэтому в этот раз трансляция комик кона переносится ко мне на тумблер
ну, вы же так или иначе увидите и без меня все эти фото
стоим в пробке. вышла к магазину на пять минут за водой, отдала кириллу свой телефон, там в гуглдоках нужные ему документы
прихожу. сидит читает театр абсурда, который в моих гуглдоках идет под кодовым названием НУ НАХУЙ.
сидит читает. с нечитаемым лицом лол.
вот ща едем, он таинственно молчит. прям жду.
апд. короче приехали кирилл спрашивает все с тем же лицом - А ЧТО ЭТО Я ТАКОЕ ТОЛЬКО ЧТО ПРОЧИТАЛ. я честно отвечаю, ну мол, понимаешь, люди иногда пишут всякие рассказы по всяким чужим канонам. иногда пишут про реальных людей всякие фантазии. короче, не парься, это просто большой текст про пидоров, тебе не интересно. он обиделся то есть, говорит, тебе интересно читать про то, как трахаются мужики. или писать про это. ТЫ ЧТО ЕЩЕ И ПИШЕШЬ ПРО ЭТО. как будто я его этим ущемляю в общем я начала ржать, и за эту непосредственную реакцию почти простила человеку неделю мозгоебства просто ну господи боже мой он правда был ОБИЖЕН
читать дальшея просто должна написать, а то ну ВДРУГ ЗАБУДУ, что следующая неделя явно начнется с сайд-стори про левиеву, отдых, чикагский комик-кон и челлендж театр абсурда, я скучала
я, знаете, не постила айс бакет челлендж с другими звездами, ждала криса и И ГОСПОДИ КРИС ЭТО ЖЕ ИЗ-ЗА ПОЖЕРТВОВАНИЙ - НАДЕНУ КОСТЮМ КОСТЮМ нет таких слов
бтв, СЕБАСТИАН тебя номинировал твой тренер, твой дружище чарли, а теперь и эванс СЕБАСТИАН ПОРА
Во сне Себастиан выглядит практически таким же, как в жизни, – прищуренные глаза, расширенные зрачки, светлая радужка, изогнутые в кошачьей полубезумной улыбке губы, три амулета на шнурке болтаются в вырезе практически разорванной футболки, серебро десятка колец на пальцах окрашено красным, из-за дыры на джинсах видна выпачканная в грязи щиколотка. Во сне Себастиан хохочет, – падает на колени, раскидывает руки в стороны, подставляет лицо навстречу порывистому ветру, кровь течет из носа и правого уха, ничем не прикрыты рваные раны на животе. Во сне Себастиан умирает.
– Эванс. Эванс! Блядь, ненавижу это… – его шлепают по щекам, раз, другой, попеременно, чужой – родной – голос звучит неразличимым шепотом вместо крика, Крис не может открыть глаза, – Эванс, что же ты за мудак, я же не вытащу, пока сам не проснешься, – не может, – если вытащу, хуже будет, отключишься на неделю, и что мне, – не может, не может, – что мне, блядь, делать, сука, открывай глаза. Открывай! В глаза как будто насыпали песка, а сверху залили клеем; Крис с трудом разлепляет веки, Себастиан застыл прямо на нем, коленями сжимая бока, Крис выхватывает мелочи – зрачки, чистое лицо, блестящие кольца, целая футболка. Острые волны раздражения. У Себастиана взгляд нерадивого отца, встречающего выпущенного из участка под залог сына – за такого отпрыска волнуешься, пока он в беде, а потом он смотрит на тебя, живой, здоровый, и плохо выходит сдерживать нелогичную злобу. – Как ты меня назвал? – выходит насмешливо, но слишком тихо; Крис облизывает пересохшие губы, Себастиан, покосившись, хватает с тумбочки пустой стакан, мрачно смотрит на него, шепчет беззвучно, наполняя емкость водой, протягивает: – Мудак, – припечатывает Себастиан, пока Крис, приподнявшись, в два глотка выпивает все до дна. – Или забыл, чему тебя учили, тогда ты мудак вдвойне. Защита, Эванс, – Крис морщится, поднимает руку, отправляя стакан по воздуху обратно на тумбочку; валится на подушки, и Себастиан тут же наклоняется, опираясь ладонями по обе стороны от головы Криса, всматривается в его лицо. – Гребаная защита сознания. Ты поглупел на десять лет за последние сутки или что? – Ты умер, – Крис не слушает; до него доходит наконец, что именно он видел, он порывается встать, но Себастиан не дает, с силой нажимая на грудь. – Ты умирал. Леса вокруг, Болгария, кажется, похоже на те места, где живет твой мастер контактной магии, никого не было вокруг, только ты, и ветер. Магический, точно не настоящий, ты смеялся и умирал, и ты знаешь, – он хватает Стэна за запястье, садится все-таки одним слитным рывком, Себастиан цепляется за его плечо, – ты, мать твою, прекрасно знаешь, что это значит. Себастиан не выглядит обеспокоенным – не сейчас, никогда; чужого раздражения Крис больше не чувствует, только спокойное, ровное тепло, созданное – он в курсе – только ради него. – Знаю, – Себастиан не слезает, только отодвигается чуть дальше, холодными пятками проезжается по голым ногам, – что мою мать лучше не поминать лишний раз. И что ты бесишь меня, Эванс. Почему ты не мог оказаться природным магом? Любить солнышко, устраивать наводнения, разговаривать с соснами? Стэн знает не хуже Криса, что его сны – особенно такие, случайные, нежеланные, неподконтрольные – имеют нехорошее свойство сбываться; Криса успокаивает только то, что он не знает с абсолютной точностью, что именно видел. Крис не имеет понятия, что во всем этом успокаивает Себастиана. Он протягивает руку к лицу Себастиана, но тот отклоняется, уворачивается, ладонями с силой проводит ото лба вниз, кусает губы: – Пока ты там смотрел свое гребаное цветное кино, я смотрел, как ты синеешь на глазах. Почти труп в спальне, ебаный ты ясновидящий. Если, блядь, еще хоть раз ты решишь, что не обязательно, – Крис затыкает его, целует, потянув на себя; они валятся назад, катятся по кровати. Падают на пол; Крис ощутимо прикладывается спиной о голый паркет, но не обращает внимания, плевать, ему нужно только одно подтверждение сейчас – нужно, по-настоящему, – живой, живой, раздраженный, обеспокоенный, злой, похуй, главное – теплый; Себастиан сжимает кулак, крепко стискивая короткие пряди спутанных волос Криса, он целуется так, словно сошел с ума. Словно продолжает начатый спор. Лижет губы, – тепло окутывает Криса сплошным коконом, – словно этим можно насытиться или напиться. Крис думает, что, вообще-то, можно.
Через три дня Себастиан, не встретив возражений, набивает ему новую татуировку; крест – две жирные диагональные линии, – чернотой выделяется прямо под затылком. – В Болгарию, – обещает Стэн, парой прикосновений снимая воспаление с кожи на шее Криса, – я в ближайшие десять лет ни ногой.
ай донт ноу. в основную историю этот кусок не войдет, только упоминанием. так, зарисовка. до этого еще далеко, но молчать не выходит. рпс-ау, магия, все дела. стэн классный, эванс классный. два придурка.
– Знаешь, – задумчиво тянет Себастиан, закашливается, поперхнувшись, – в конце концов, это просто невежливо. Крису до смерти надоело изображать подчиненного чужой воле, но, вообще-то, смотреть на то, как Стэн болтается вверх ногами, раскачиваясь в опасной близости от пола, все еще достаточно весело. Пиздец как весело. Крис мог бы провести так весь день. Фантастической красоты девушка, – уродина та еще, на самом деле, но французы обожают менять себе внешность каждый сезон, – прохаживается по залу взад-вперед, демонстративно не оглядываясь на сейф за спиной; очень умно. – Очень умно, с другой стороны, – словно бы мысли читает Себастиан, старательно потирая переносицу. – Эти твои заговоренные веревки и наручники. Любишь поиграть, малышка? Слышал, ты обожаешь развлечения. Кстати, а почему ты подвесила меня, а не вот этого парня? – он, как может изящно, выбрасывает скованные руки в сторону, выставив на Криса указательный палец; на их языке этот жест означает только одно – “блядь, Эванс, соображай быстрее”. – Я тебе больше нравлюсь? Ну, между нами говоря, ничего удивительного. Знаешь, некоторым достаются красота и ум, а некоторые… – Заткнись, – коротко произносит девушка с идиотским именем, доставшимся ей в качестве далеко не единственного наследства. Побочная ветвь семьи Кавалье всегда славилась тремя основными “не”: непроизносимые имена, нечеловеческое уродство, непробиваемая защита. Ну, хоть в чем-то ей повезло. – Эй, – Себастиан смеется, сжимает зубы, с усилием раскачивая сам себя сильнее; лицо его уже начинает краснеть, а Крис все еще безуспешно пытается подобрать заклинания для сложного множественного взлома, и не так-то легко это делать, контролируя собственный послушный стеклянный взгляд. – Не затыкай меня. Молчать – скучно. К тому же, всегда хотел попрактиковать французский. Разговорника не найдется? Поищу там, как лучше сказать что-то вроде “отпусти меня, гребаная тварь”. Короткий удар Крис предчувствует – мгновенное ощущение, словно огненная вспышка перед глазами, прошедшая по касательной – прежде, чем видит; один взмах руки ведьмы, и на щеке Себастиана красуется размашистая полоса сродни следу от хорошей пощечины. Нельзя обращать внимание. Нельзя. – Ты вломился в мой дом, – девушка приближается к Себастиану, проходя мимо Криса, высокие каблуки стучат по выложенному плиткой полу, – выдумал фальшивую причину. Собирался забрать вещь, не принадлежащую тебе. Как думаешь, красавчик, что я должна теперь сделать с тобой и твоим другом? – она проводит большим пальцем прямо по свежему следу на скуле с какой-то странной нежностью, присущей каждому придурку, мнящему себя охуенным свихнувшимся злодеем; к большому сожалению Криса, девица в самом деле сильна, и решить проблему так, как он привык, не получится. Пока что. Когда все это закончится, он обязательно спросит у Себастиана, какого хрена они не попытались заранее составить цепочку заклинаний для гребаного сейфа. Какого хрена не почесались даже исследовать дом. Какого хрена вообще выдумали, что в этот раз заработать пачку долларов окажется настолько легко. – Ммм, не знаю, что сделать? – переспрашивает Себастиан, растягивая едва ли не каждый слог; косится на Криса, и тот, мысленно проследив каждое звено цепочки в последний раз, едва заметно кивает. Стэн оживляется тут же – растягивает губы в улыбке, которая в его нынешнем положении выглядит страшно, зажмуривается на секунду. Когда он распахивает глаза, – Крис не видит уже, но знает наверняка, – зрачки его расширены до предела. – Как вариант, – дружелюбно предлагает Себастиан, дожидаясь от Криса, напряженно смотрящего на сейф, второго кивка, – можешь послушать мой добрый совет. – Совет? – лениво уточняет француженка, глядя на Стэна так же, как и десятью минутами ранее – с откровенным вожделением, которое бесит Криса до невозможности; да, это охренительно удобно, это на руку им обоим, это спасет их прямо сейчас, но игрушки с эмоциями порой чертовски действуют на нервы. Себастиан прекрасно знает об этом. – Ага, совет. Читала “Гарри Поттера”? – Нелепую сказку? – она, фыркнув, обходит Себастиана полукругом, играючи толкает пальцем веревку, расслабляется еще больше – она ведь не старше их самих, настолько же самоуверенная, все еще мнящая себя всесильной. Очень жаль, думает Крис, скрещивая за спиной руки. Очень, очень жаль. – Ну да. Там был один классный парень. С искусственным глазом, как у старика мастера некромантии из Лиона, встречала? Так вот, он говорил, – Себастиан зажмуривается снова; Крис, не глядя, кивает в третий раз, выбрасывает из-за спины руки, заканчивает Стэн – весело, довольно – уже под аккомпанемент взрывающегося сейфа: – Постоянная бдительность! Крис добирается до образовавшейся дыры в стене за пару секунд; вешает на себя щиты, об которые обламываются сразу пять чужих заклинаний, выхватывает одиноко торчащую посреди сейфа статуэтку, круто разворачивается; француженка, сосредоточившись на том, чтобы добраться до Криса, не спешит заделывать дыру в защите дома, и Эванс не отказывает себе в удовольствии – рубанув рукой в воздухе, обрезает веревку так, что Себастиан валится спиной на пол с раздраженным: – Блядь! – избавляется от наручников и остатков узла уже сам, подрывается на ноги, крутит затекшими запястьями, широко разводит руки ладонями в стороны, укрывая их обоих от любого воздействия на ближайшие тридцать секунд. – Давай, – оказывается возле Криса, обхватывает его поперек груди, вторую руку по-прежнему вытянув вперед, – давай уже! Через секунду они уже слишком далеко от парижских трущоб; на берегу Женевского озера пусто и тихо, Крис тут же падает с высоты собственного роста на колени, Себастиан моментально оказывается рядом, обхватывает ладонями его лицо, настойчиво всматривается в глаза, шипит: – Ты бы до Антарктиды добрался еще, идиот, – пальцами оглаживает скулы, подбородок, губами прижимается к виску с привычной поспешностью, – зачем так далеко опять? – Потому что я могу, – выдыхает Крис, медленно моргая; тошнота и головокружение пройдут минут через пять, с помощью Себастиана – еще быстрее, но сейчас ему кажется, что он где-то в бесконечной зоне турбулентности, и чужие бестолковые вопросы вызывают разве что новый приступ. – Забери дерьмовую статуэтку, правый карман. Жжется. – Потому что боевым магам вроде тебя нельзя вообще ее касаться, – с присущим ему только в минуты волнения занудством откликается Стэн, перекладывая трофей в тут же наколдованную сумку. Он садится удобнее прямо на местами влажную землю, тянет Криса на себя, заставляя повернуться на спину, укладывает его голову себе на колени; явно подавляя порыв разразиться очередной тирадой о безмозглости, длинно выдыхает, всматриваясь в спокойную водную гладь. Заказчик ждет их к вечеру.