БЛЯТЬ, ДАЙТЕ УЖЕ СИГАРЕТУ.
вы не ждали, а я 
короче, рпс, магическое ау
для тех, кто не помнит (то есть, для всех), насчет момента с татуировкой в конце: в одном из предыдущих отрывков я писала вот такое
– Рик, мы могли умереть – бок о бок – раз десять, – мягко усмехается Себастиан, стряхивая пепел. – Двенадцать, если быть точным. У Криса есть татуировка, ты ее точно видел, горизонтальные линии под лопаткой?
– Да?
– Сейчас линий двенадцать, – он вздыхает, но улыбается тут же. – Что-то вроде напоминания, знаешь, ему нужно держать это при себе, чтобы не забывать. Ценность жизни и прочая хрень.
чтобы понятнее было, о чем речь.
инджой
2145 словМы вляпались, слышит Крис раньше, чем понимает, что Себастиан не произносит ничего, кроме ругательств, вслух, – только думает, одно и то же без конца, мысли прыгают без разбора, – мы вляпались, вляпались, мы в дерьме.
– Сука! – орет Себастиан уже совсем не мысленно, чудом уклоняясь от полетевшего в него сгустка темной энергии; Крис не может ничем помочь со своего места на противоположной стороне заброшенной стройки, зажатый в невидимые тиски, сотворенные двумя магами.
Крис может только удерживать защиту, не дающую противникам окончательно до него добраться, и концентрироваться, пытаясь за несчастные секунды собрать в голове цепочку подходящих заклинаний.
Подходящих, ха.
Двое против пятерых – хреновый расклад; шестерых, если точнее, но одного мага Себастиан прикончил практически сразу, едва тот попытался метнуть свой клинок зазевавшемуся Крису прямо в сердце, – прикончил одной только волной своей злости, которая целиком и полностью миновала самого Криса лишь благодаря простой строчке на валашском, набитой у него под ребрами.
Двое против пятерых, и никто не ожидал, что их будет пятеро. Даже Марго, у которой они просидели накануне около пяти часов, в своих видениях не смогла высмотреть ничего настолько определенного, лишь предрекла сложности, чужую кровь и вот эту самую строительную площадку, посреди которой они с Себастианом застряли, движимые теперь разве что желанием остаться по итогам бойни в живых.
Крис надеется; он надеется всегда.
Первая связка заклинаний после трех попыток, прерываемых только резкими, кусачими возгласами Себастиана, наконец срабатывает, и Крис может хотя бы поднять руки; этого достаточно, чтобы запустить серию файерболов без остановки, встречая ими атаку последнего мага из троицы, не занятой трясущимся от ярости Стэном. Маги, занятые до того попытками зажать Криса в четырех невидимых, но вполне осязаемых стенах, бросают свои старания ради слаженной, явно хорошо отработанной связки заклинаний, вынуждающей Криса отвлечься и направить огонь уже не вперед, а в стороны; он чувствует, как по вискам стекает накопившийся пот, и понятия не имеет, долго ли еще сможет продержаться.
– Эванс, не дури, – цедит Себастиан сквозь зубы, голос его прекрасно доносится до Криса благодаря капле магии, и, черт, да. – Крис.
Он не говорит, что делать, не указывает, не подбадривает и не успокаивает, но волна спокойствия, которое Себастиан берет в такие моменты из ниоткуда, – из самого своего нутра, что бы им ни угрожало, что бы ни случилось, – окутывает его ненавязчивым коконом поверх истончающегося уровня защиты. Крис посылает быструю, прочувствованную мысленную благодарность прямиком Себастиану в голову и, одной рукой все еще отражая чужие файерболы своими, второй машет – почти выстреливает – в сторону, вбивая в затылок одного из противников самый обычный кирпич.
Резкий, последний вздох секунду-как-мертвеца отвлекает его сообщников всего на мгновение; его, впрочем, хватает, чтобы Крис успел метнуться к одному из магов, обхватить рукой поперек горла, надавить, закрываясь мужчиной словно щитом. Едва услышав короткий свист Стэна, Крис выбрасывает руку вверх, не глядя, через секунду поймав заговоренный камень, – с виду самый обычный, такой подберет разве что ребенок с песка на пляже, – и, не забывая про щит вокруг себя, вжимает камень отчаянно вырывающемуся магу в лоб.
Нет времени проверять, насколько медленно он умирает; выпустив из рук быстро ставшее безвольным тело, Крис сжимает зубы, округляет глаза и, с огромным трудом не отвлекаясь на до боли знакомый крик, телепортируется, – несчастное расстояние в десять шагов едва поддается, еще немного, и Криса бы отбросило куда-нибудь до самого Квинса, но он умеет ломать щиты подобного рода, – пробивался через такие в исполнении Себастиана еще в старшей школе, после этого уже ничто так не страшно; из-за потери сил заклинания приходится проговаривать чуть громче, и Крис вновь замечает, что успевает – едва-едва.
На гребаном волоске.
Новый крик раздирает ему барабанные перепонки и душу, но Крис не может даже обернуться, – лишних секунд уже не осталось, – только бьет яростнее, магией, кулаками, всем, чем может, еще в самом начале упустив из рук все огнестрельное. Финальный удар по магу, тоже утомившемуся неожиданно заметно, Крис наносит почти случайно, уже не думая, на чистой силе, которая такими темпами вполне способна стать бесконтрольной.
Не сегодня.
Не обращая внимания на вспышку острой боли в боку, Крис перемещается еще раз, наугад, туда, где чувствует Себастиана прямо сейчас, с размаху чуть не влетев под удар; Стэн за показавшиеся Крису слишком короткими минуты успел разобраться с одним из оставшихся двоих магов, и теперь вжимается спиной в обломок едва начатой стены, торчащей посреди пустыря и стройматериалов странной, почти метафоричной насмешкой.
Кровь – на лице Себастиана, на его руках, на разодранном свитере, вокруг него на земле; своя и чужая, Крис чувствует, разная, и только это его успокаивает, – на долю секунды, пока он не понимает, что Себастиан еле дышит.
Инстинктивно зажимая ладонью рану на боку, Крис накрывает их обоих самым мощным щитом, на который только способен, шипит:
– Давай, – сосредоточенный на защите, ему остается рассчитывать на атаки изможденного Себастиана; не в первый раз, не в десятый, все получится, – давай, ты сможешь, добей ублюдка.
Ублюдок, заторможенный эмоциональной атакой, которой продолжает изо всех сил бить по нему Себастиан, пытается, тем не менее, продраться через щиты; Стэн прикрывает глаза, сползая по стене ниже, и вытягивает руку ладонью вверх привычным ищущим жестом.
Крис переплетает их пальцы.
– Может не хватить, – шепчет он, не заканчивая фразу, но Крис и так знает; может не хватить специально созданной для него защиты от эмпатических атак, может быть больно, может быть страшно, может быть плохо; Крис сжимает пальцы крепче. Ему плевать настолько, насколько вообще может быть на себя плевать.
– Все равно, только, – тяжело выдыхает он, усталость и боль от незаметных до того ран наконец накатывают практически одновременно, заставляя Криса нагнуться, опустить окровавленную ладонь и упереться ей в колено, – быстрее. Ладно?
– Все, что попросишь, – ухмылка блуждает по губам Себастиана, пока он, не обращая внимания на держащуюся уже на волоске защиту и новые попытки чужих атак, старается выровнять дыхание, – все, что захочешь.
Крис знает, что он делает, хотя никогда не сможет до конца понять, как; одна эмоция будто переворачивается, меняя полюс, и Себастиан, зажмурившись, вместе с выдохом шлет на упорствующего мага волны смертельной, сокрушающей тоски. От похожей он когда-то избавлял Криса после смерти отца; то, что творилось с Крисом тогда – лишь десятая доля нынешнего удара, который все-таки, согласно опасениям Себастиана, проезжается вскользь не только по противнику.
Слезы текут против воли, смешиваясь с потом и кровью; упрямо уставившись в одну точку перед собой, Крис сжимает пальцы снова, сдавливая ладонь Себастиана своей, не разбирая толком ни пространства, ни времени; пытаясь только не поддаваться тоске, грозящей унести его сознание куда-то слишком далеко.
Поймав нужный момент, Стэн шевелит пальцами свободной руки, добираясь до забытого наконец магом оружия, и морщится, когда Крис переводит на него взгляд.
– Ненавижу, – выдавливает Себастиан, распахнув, наконец, глаза, – ненавижу это, ненавижу, блядь, ненавижу…
Уже пять минут как обреченный маг выхватывает пистолет из кобуры; тяжело вздохнув, он вставляет дуло в собственный рот и стреляет, движимый стремлением избавиться от единственной эмоции, заполнившей стараниями Себастиана все его существо.
Тишина оглушает.
Прерывается, – к счастью, к сожалению, – глухим всхлипом со стороны Стэна, резко зажавшего себе рот; Крис ловит его чуть раньше, чем они оба падают, с размаху отбивая себе колени; прижимает к себе в отчаянном объятии, скользя ладонями по спине, плечам, вискам, затылку, зарываясь пальцами в волосы.
Закрывая глаза.
– Все, что так любит мама, – давится горечью Себастиан, уперевшись подбородком в плечо Криса и, судя по всему, обозревая омертвевшую площадку, – все, чего она хотела.
– Нет.
– Она знала, – спорит Себастиан, не в первый и не в последний раз, – знала, что я буду убивать, на роду написано, неважно, но она мечтала. Как только стало понятно, что я эмпат, она грезила этим, чтобы я вот так, – сжатыми кулаками он упирается Крису в позвонки, замирает, вытянувшись в надломанную струну, – одним гребаным щелчком, Крис.
– Иногда выбор есть, – медленно, осторожно поглаживая его по затылку, Крис говорит то, что говорит всегда; будет продолжать говорить, потому что Себастиана не нужно переубеждать, с ним не нужно соглашаться, ему попросту необходим этот разговор; необходимо, чтобы какие-то вещи оказывались высказанными, принося какую-то долю спокойствия. – Иногда его нет. Окей?
Рвано рассмеявшись, Себастиан наконец отмирает, роняя голову; вжимается лбом в плечо Криса, поворачивает голову, уткнувшись носом ему в шею, переплетает пальцы за его спиной.
– У нас будут проблемы с федералами, – переключается Стэн словно в полусне, растягивая гласные; с каждым произнесенным словом его губы касаются кожи Криса в подобии невесомых поцелуев, – опять, да?.. Они хотели ублюдков живыми.
– Энтони и Джо хотели их мертвыми, – возражает Крис, открыв глаза и немедленно уперевшись взглядом в стену, хранящую теперь на себе следы крови. – Они больше платят. И куда больше меня волнуют. Как и то, сколько людей положили эти, – он мотает головой в попытке обозначить тела за своей спиной; Себастиан обнимает его крепче, не пытаясь быть осторожным.
– Я люблю тебя, – выдыхает он, целуя подбородок Криса уже намеренно; отстраняется настолько, чтобы обхватить ладонями лицо Криса, заметно скрадывая напряжение и боль.
– Я не буду заниматься телами один, – Крис жмурится, пока Себастиан сосредоточенно целует его скулы, лоб, нос, что попадется, – если ты этого добиваешься, то, – он смеется, когда Себастиан, коротко поцеловав его в губы, прикусывает нижнюю; смех отзывается начавшими оживать глазами Себастиана, который все еще смотрит на него так серьезно, как будто они здесь…
Ну да.
Чуть не умерли.
– Я люблю тебя, – откликается Крис в конце концов, не может не откликнуться, когда взгляд Себастиана светлеет; бесчисленные моменты последнего часа, в каждый из которых кто-то из них мог бы сдохнуть, если бы не другой, повисают между ними знакомой, ноющей тяжестью. – Спасибо.
*
На то, чтобы отоспаться, залечить раны и уладить все вопросы с Руссо, они тратят около суток; свет от уличных фонарей пробивается в комнату через не прикрытые занавесками окна, когда Крис, стянув футболку, ложится на разложенный до правильной горизонтали специальный стол, а Себастиан, поправляя одноразовые перчатки, вертится вокруг своей оси на обычном офисном стуле.
– Что ты будешь делать, когда место кончится? – лениво спрашивает Себастиан, под конец фразы уходя в зевок. – Мне бить эти хреновы линии жизни у тебя на заднице? Потом на пятке? – подъехав на стуле вплотную, чтобы быстро обработать нужное место, участок кожи на спине Криса, где под лопаткой уже вытатуировано тринадцать ровных линий, Стэн склоняет голову к плечу, подарив Крису первую за последние двое суток реальную ухмылку. – А потом что делать?
– Думаешь, нам столько раз будет угрожать смертельная опасность? – легко фыркает Крис, опустив голову на скрещенные руки и выискивая Себастиана взглядом; Стэн награждает его поднятыми бровями:
– Думаешь, нет? – покачав головой, он макает наконец иглу в краску; машинка ровно жужжит в процессе добавления новой линии к тем тринадцати. – Твоя вера в нас – удивительная штука, Эванс.
– Зато работает, – улыбается Крис, приподняв голову и обернувшись так, чтобы следить за выражением лица Себастиана. – Тем более, хей, если ты думаешь, что я живу в иллюзиях, – не выдержав, он улыбается шире, пока Себастиан стирает излишки краски ватным диском, – и считаю, что эти татуировки – единственные не магические…
– Не понимаю, о чем ты, = уголки губ Стэна дергаются в отчетливом старании сдержать смех; отъехав чуть назад, он оценивающе присматривается к спине Криса, прежде чем наклониться над ним снова.
– Ты вкладываешь защиту в каждую из этих, хм, – опустив лоб на тыльную сторону правой ладони, сложенной поверх левой, Крис поворачивает голову сначала вправо, затем влево, разминая шею, – “хреновых линий жизни”. Мне не три года, я все чувствую.
– Я отказываюсь комментировать, Эванс.
– На мне так скоро броня появится. Доспехи, настоящие.
– Эванс, лежи тихо, – Себастиан легко шлепает его по плечу и затихает на минуту, поглощенный процессом; магия в этот раз ощущается чем-то вроде совсем слабого удара тока, и Крис удовлетворенно улыбается подтверждению своей правоты.
Еще несколько секунд, и машинка наконец отключается; Крис чувствует легкие прикосновения, пока Себастиан мажет новую татуировку мазью мгновенного заживления, которую делает всегда сам, не признавая больше ничьих вариаций.
Зафиксировав свое творение пластырем, который нужно будет снять уже через десять минут, Себастиан убирает руки, как обычно, только для того, чтобы стянуть надоевшие перчатки. Крис, потянувшись, переворачивается на спину, и Себастиан бесцеремонно падает на него сверху, будто бы, – как всегда, – стремясь коснуться Криса всего и сразу, целиком, пробегаясь ищущими пальцами по его зажившим бокам и переплетая их лодыжки.
– Как думаешь, – начинает Себастиан, оставляя ладони на груди Криса; целует ключицу, когда Крис накрывает рукой его запястье, – сколько еще мы так сможем?
Сколько еще мы сможем не испытывать слишком сильный страх; сколько еще мы сможем выбирать очередной набор рисков вместо их отсутствия; сколько еще мы сможем честно говорить, что нам нравится то, как мы живем?
Сколько еще мы сможем выбираться из самого разного дерьма, не пожертвовав ничем слишком серьезным?
Чтобы понимать друг друга, им не нужно слишком много слов; как будто все еще барахлящая телепатия срабатывает вдруг для Криса лучше, чем ясновидение, потому что он знает все вопросы, но не смог бы подобрать ни одного точного ответа.
– Все равно, – обхватив пальцами запястье Себастиана, Крис тянет его руку выше, к себе, целует ладонь; пока мы здесь, он имеет в виду, Себастиан знает, он слышит, – все равно.
короче, рпс, магическое ау
для тех, кто не помнит (то есть, для всех), насчет момента с татуировкой в конце: в одном из предыдущих отрывков я писала вот такое– Рик, мы могли умереть – бок о бок – раз десять, – мягко усмехается Себастиан, стряхивая пепел. – Двенадцать, если быть точным. У Криса есть татуировка, ты ее точно видел, горизонтальные линии под лопаткой?
– Да?
– Сейчас линий двенадцать, – он вздыхает, но улыбается тут же. – Что-то вроде напоминания, знаешь, ему нужно держать это при себе, чтобы не забывать. Ценность жизни и прочая хрень.
чтобы понятнее было, о чем речь.
инджой
2145 словМы вляпались, слышит Крис раньше, чем понимает, что Себастиан не произносит ничего, кроме ругательств, вслух, – только думает, одно и то же без конца, мысли прыгают без разбора, – мы вляпались, вляпались, мы в дерьме.
– Сука! – орет Себастиан уже совсем не мысленно, чудом уклоняясь от полетевшего в него сгустка темной энергии; Крис не может ничем помочь со своего места на противоположной стороне заброшенной стройки, зажатый в невидимые тиски, сотворенные двумя магами.
Крис может только удерживать защиту, не дающую противникам окончательно до него добраться, и концентрироваться, пытаясь за несчастные секунды собрать в голове цепочку подходящих заклинаний.
Подходящих, ха.
Двое против пятерых – хреновый расклад; шестерых, если точнее, но одного мага Себастиан прикончил практически сразу, едва тот попытался метнуть свой клинок зазевавшемуся Крису прямо в сердце, – прикончил одной только волной своей злости, которая целиком и полностью миновала самого Криса лишь благодаря простой строчке на валашском, набитой у него под ребрами.
Двое против пятерых, и никто не ожидал, что их будет пятеро. Даже Марго, у которой они просидели накануне около пяти часов, в своих видениях не смогла высмотреть ничего настолько определенного, лишь предрекла сложности, чужую кровь и вот эту самую строительную площадку, посреди которой они с Себастианом застряли, движимые теперь разве что желанием остаться по итогам бойни в живых.
Крис надеется; он надеется всегда.
Первая связка заклинаний после трех попыток, прерываемых только резкими, кусачими возгласами Себастиана, наконец срабатывает, и Крис может хотя бы поднять руки; этого достаточно, чтобы запустить серию файерболов без остановки, встречая ими атаку последнего мага из троицы, не занятой трясущимся от ярости Стэном. Маги, занятые до того попытками зажать Криса в четырех невидимых, но вполне осязаемых стенах, бросают свои старания ради слаженной, явно хорошо отработанной связки заклинаний, вынуждающей Криса отвлечься и направить огонь уже не вперед, а в стороны; он чувствует, как по вискам стекает накопившийся пот, и понятия не имеет, долго ли еще сможет продержаться.
– Эванс, не дури, – цедит Себастиан сквозь зубы, голос его прекрасно доносится до Криса благодаря капле магии, и, черт, да. – Крис.
Он не говорит, что делать, не указывает, не подбадривает и не успокаивает, но волна спокойствия, которое Себастиан берет в такие моменты из ниоткуда, – из самого своего нутра, что бы им ни угрожало, что бы ни случилось, – окутывает его ненавязчивым коконом поверх истончающегося уровня защиты. Крис посылает быструю, прочувствованную мысленную благодарность прямиком Себастиану в голову и, одной рукой все еще отражая чужие файерболы своими, второй машет – почти выстреливает – в сторону, вбивая в затылок одного из противников самый обычный кирпич.
Резкий, последний вздох секунду-как-мертвеца отвлекает его сообщников всего на мгновение; его, впрочем, хватает, чтобы Крис успел метнуться к одному из магов, обхватить рукой поперек горла, надавить, закрываясь мужчиной словно щитом. Едва услышав короткий свист Стэна, Крис выбрасывает руку вверх, не глядя, через секунду поймав заговоренный камень, – с виду самый обычный, такой подберет разве что ребенок с песка на пляже, – и, не забывая про щит вокруг себя, вжимает камень отчаянно вырывающемуся магу в лоб.
Нет времени проверять, насколько медленно он умирает; выпустив из рук быстро ставшее безвольным тело, Крис сжимает зубы, округляет глаза и, с огромным трудом не отвлекаясь на до боли знакомый крик, телепортируется, – несчастное расстояние в десять шагов едва поддается, еще немного, и Криса бы отбросило куда-нибудь до самого Квинса, но он умеет ломать щиты подобного рода, – пробивался через такие в исполнении Себастиана еще в старшей школе, после этого уже ничто так не страшно; из-за потери сил заклинания приходится проговаривать чуть громче, и Крис вновь замечает, что успевает – едва-едва.
На гребаном волоске.
Новый крик раздирает ему барабанные перепонки и душу, но Крис не может даже обернуться, – лишних секунд уже не осталось, – только бьет яростнее, магией, кулаками, всем, чем может, еще в самом начале упустив из рук все огнестрельное. Финальный удар по магу, тоже утомившемуся неожиданно заметно, Крис наносит почти случайно, уже не думая, на чистой силе, которая такими темпами вполне способна стать бесконтрольной.
Не сегодня.
Не обращая внимания на вспышку острой боли в боку, Крис перемещается еще раз, наугад, туда, где чувствует Себастиана прямо сейчас, с размаху чуть не влетев под удар; Стэн за показавшиеся Крису слишком короткими минуты успел разобраться с одним из оставшихся двоих магов, и теперь вжимается спиной в обломок едва начатой стены, торчащей посреди пустыря и стройматериалов странной, почти метафоричной насмешкой.
Кровь – на лице Себастиана, на его руках, на разодранном свитере, вокруг него на земле; своя и чужая, Крис чувствует, разная, и только это его успокаивает, – на долю секунды, пока он не понимает, что Себастиан еле дышит.
Инстинктивно зажимая ладонью рану на боку, Крис накрывает их обоих самым мощным щитом, на который только способен, шипит:
– Давай, – сосредоточенный на защите, ему остается рассчитывать на атаки изможденного Себастиана; не в первый раз, не в десятый, все получится, – давай, ты сможешь, добей ублюдка.
Ублюдок, заторможенный эмоциональной атакой, которой продолжает изо всех сил бить по нему Себастиан, пытается, тем не менее, продраться через щиты; Стэн прикрывает глаза, сползая по стене ниже, и вытягивает руку ладонью вверх привычным ищущим жестом.
Крис переплетает их пальцы.
– Может не хватить, – шепчет он, не заканчивая фразу, но Крис и так знает; может не хватить специально созданной для него защиты от эмпатических атак, может быть больно, может быть страшно, может быть плохо; Крис сжимает пальцы крепче. Ему плевать настолько, насколько вообще может быть на себя плевать.
– Все равно, только, – тяжело выдыхает он, усталость и боль от незаметных до того ран наконец накатывают практически одновременно, заставляя Криса нагнуться, опустить окровавленную ладонь и упереться ей в колено, – быстрее. Ладно?
– Все, что попросишь, – ухмылка блуждает по губам Себастиана, пока он, не обращая внимания на держащуюся уже на волоске защиту и новые попытки чужих атак, старается выровнять дыхание, – все, что захочешь.
Крис знает, что он делает, хотя никогда не сможет до конца понять, как; одна эмоция будто переворачивается, меняя полюс, и Себастиан, зажмурившись, вместе с выдохом шлет на упорствующего мага волны смертельной, сокрушающей тоски. От похожей он когда-то избавлял Криса после смерти отца; то, что творилось с Крисом тогда – лишь десятая доля нынешнего удара, который все-таки, согласно опасениям Себастиана, проезжается вскользь не только по противнику.
Слезы текут против воли, смешиваясь с потом и кровью; упрямо уставившись в одну точку перед собой, Крис сжимает пальцы снова, сдавливая ладонь Себастиана своей, не разбирая толком ни пространства, ни времени; пытаясь только не поддаваться тоске, грозящей унести его сознание куда-то слишком далеко.
Поймав нужный момент, Стэн шевелит пальцами свободной руки, добираясь до забытого наконец магом оружия, и морщится, когда Крис переводит на него взгляд.
– Ненавижу, – выдавливает Себастиан, распахнув, наконец, глаза, – ненавижу это, ненавижу, блядь, ненавижу…
Уже пять минут как обреченный маг выхватывает пистолет из кобуры; тяжело вздохнув, он вставляет дуло в собственный рот и стреляет, движимый стремлением избавиться от единственной эмоции, заполнившей стараниями Себастиана все его существо.
Тишина оглушает.
Прерывается, – к счастью, к сожалению, – глухим всхлипом со стороны Стэна, резко зажавшего себе рот; Крис ловит его чуть раньше, чем они оба падают, с размаху отбивая себе колени; прижимает к себе в отчаянном объятии, скользя ладонями по спине, плечам, вискам, затылку, зарываясь пальцами в волосы.
Закрывая глаза.
– Все, что так любит мама, – давится горечью Себастиан, уперевшись подбородком в плечо Криса и, судя по всему, обозревая омертвевшую площадку, – все, чего она хотела.
– Нет.
– Она знала, – спорит Себастиан, не в первый и не в последний раз, – знала, что я буду убивать, на роду написано, неважно, но она мечтала. Как только стало понятно, что я эмпат, она грезила этим, чтобы я вот так, – сжатыми кулаками он упирается Крису в позвонки, замирает, вытянувшись в надломанную струну, – одним гребаным щелчком, Крис.
– Иногда выбор есть, – медленно, осторожно поглаживая его по затылку, Крис говорит то, что говорит всегда; будет продолжать говорить, потому что Себастиана не нужно переубеждать, с ним не нужно соглашаться, ему попросту необходим этот разговор; необходимо, чтобы какие-то вещи оказывались высказанными, принося какую-то долю спокойствия. – Иногда его нет. Окей?
Рвано рассмеявшись, Себастиан наконец отмирает, роняя голову; вжимается лбом в плечо Криса, поворачивает голову, уткнувшись носом ему в шею, переплетает пальцы за его спиной.
– У нас будут проблемы с федералами, – переключается Стэн словно в полусне, растягивая гласные; с каждым произнесенным словом его губы касаются кожи Криса в подобии невесомых поцелуев, – опять, да?.. Они хотели ублюдков живыми.
– Энтони и Джо хотели их мертвыми, – возражает Крис, открыв глаза и немедленно уперевшись взглядом в стену, хранящую теперь на себе следы крови. – Они больше платят. И куда больше меня волнуют. Как и то, сколько людей положили эти, – он мотает головой в попытке обозначить тела за своей спиной; Себастиан обнимает его крепче, не пытаясь быть осторожным.
– Я люблю тебя, – выдыхает он, целуя подбородок Криса уже намеренно; отстраняется настолько, чтобы обхватить ладонями лицо Криса, заметно скрадывая напряжение и боль.
– Я не буду заниматься телами один, – Крис жмурится, пока Себастиан сосредоточенно целует его скулы, лоб, нос, что попадется, – если ты этого добиваешься, то, – он смеется, когда Себастиан, коротко поцеловав его в губы, прикусывает нижнюю; смех отзывается начавшими оживать глазами Себастиана, который все еще смотрит на него так серьезно, как будто они здесь…
Ну да.
Чуть не умерли.
– Я люблю тебя, – откликается Крис в конце концов, не может не откликнуться, когда взгляд Себастиана светлеет; бесчисленные моменты последнего часа, в каждый из которых кто-то из них мог бы сдохнуть, если бы не другой, повисают между ними знакомой, ноющей тяжестью. – Спасибо.
*
На то, чтобы отоспаться, залечить раны и уладить все вопросы с Руссо, они тратят около суток; свет от уличных фонарей пробивается в комнату через не прикрытые занавесками окна, когда Крис, стянув футболку, ложится на разложенный до правильной горизонтали специальный стол, а Себастиан, поправляя одноразовые перчатки, вертится вокруг своей оси на обычном офисном стуле.
– Что ты будешь делать, когда место кончится? – лениво спрашивает Себастиан, под конец фразы уходя в зевок. – Мне бить эти хреновы линии жизни у тебя на заднице? Потом на пятке? – подъехав на стуле вплотную, чтобы быстро обработать нужное место, участок кожи на спине Криса, где под лопаткой уже вытатуировано тринадцать ровных линий, Стэн склоняет голову к плечу, подарив Крису первую за последние двое суток реальную ухмылку. – А потом что делать?
– Думаешь, нам столько раз будет угрожать смертельная опасность? – легко фыркает Крис, опустив голову на скрещенные руки и выискивая Себастиана взглядом; Стэн награждает его поднятыми бровями:
– Думаешь, нет? – покачав головой, он макает наконец иглу в краску; машинка ровно жужжит в процессе добавления новой линии к тем тринадцати. – Твоя вера в нас – удивительная штука, Эванс.
– Зато работает, – улыбается Крис, приподняв голову и обернувшись так, чтобы следить за выражением лица Себастиана. – Тем более, хей, если ты думаешь, что я живу в иллюзиях, – не выдержав, он улыбается шире, пока Себастиан стирает излишки краски ватным диском, – и считаю, что эти татуировки – единственные не магические…
– Не понимаю, о чем ты, = уголки губ Стэна дергаются в отчетливом старании сдержать смех; отъехав чуть назад, он оценивающе присматривается к спине Криса, прежде чем наклониться над ним снова.
– Ты вкладываешь защиту в каждую из этих, хм, – опустив лоб на тыльную сторону правой ладони, сложенной поверх левой, Крис поворачивает голову сначала вправо, затем влево, разминая шею, – “хреновых линий жизни”. Мне не три года, я все чувствую.
– Я отказываюсь комментировать, Эванс.
– На мне так скоро броня появится. Доспехи, настоящие.
– Эванс, лежи тихо, – Себастиан легко шлепает его по плечу и затихает на минуту, поглощенный процессом; магия в этот раз ощущается чем-то вроде совсем слабого удара тока, и Крис удовлетворенно улыбается подтверждению своей правоты.
Еще несколько секунд, и машинка наконец отключается; Крис чувствует легкие прикосновения, пока Себастиан мажет новую татуировку мазью мгновенного заживления, которую делает всегда сам, не признавая больше ничьих вариаций.
Зафиксировав свое творение пластырем, который нужно будет снять уже через десять минут, Себастиан убирает руки, как обычно, только для того, чтобы стянуть надоевшие перчатки. Крис, потянувшись, переворачивается на спину, и Себастиан бесцеремонно падает на него сверху, будто бы, – как всегда, – стремясь коснуться Криса всего и сразу, целиком, пробегаясь ищущими пальцами по его зажившим бокам и переплетая их лодыжки.
– Как думаешь, – начинает Себастиан, оставляя ладони на груди Криса; целует ключицу, когда Крис накрывает рукой его запястье, – сколько еще мы так сможем?
Сколько еще мы сможем не испытывать слишком сильный страх; сколько еще мы сможем выбирать очередной набор рисков вместо их отсутствия; сколько еще мы сможем честно говорить, что нам нравится то, как мы живем?
Сколько еще мы сможем выбираться из самого разного дерьма, не пожертвовав ничем слишком серьезным?
Чтобы понимать друг друга, им не нужно слишком много слов; как будто все еще барахлящая телепатия срабатывает вдруг для Криса лучше, чем ясновидение, потому что он знает все вопросы, но не смог бы подобрать ни одного точного ответа.
– Все равно, – обхватив пальцами запястье Себастиана, Крис тянет его руку выше, к себе, целует ладонь; пока мы здесь, он имеет в виду, Себастиан знает, он слышит, – все равно.
@темы: графомания, ДНИЩЕ, дитя дьявола, и немного магии, эванс
-
-
22.06.2017 в 13:19КАК ХОРОШО ЧТО ВЫ СНОВА ОБ ЭТОМ!!!!!
такой экшен классный, всё и мгновенно, и очень отчетливо каждое действие-мысль-ощущение. и так много всего, вечность, в одной секунде, естественное и необходимое, слаженность на уровне где смотреть не обязательно, чтобы видеть, свист, надеется всегда, успевает едва едва, но тоже - всегда.
строчка на валашском!!!!
и подготовка, с видениями Марго
и "всё, что так любит мама"
и адреналин
вы здесь сложили, как два провода, и искры сразу встали взрывом на какую-то сверхновую, - эту линию с магией, и про них двоих, это каждый раз чудо.
и татуировки, татуировки как настоящая броня, и магия как удар тока одновременно с ударами иголки, awwwwwwwww
пока мы здесь
-
-
22.06.2017 в 23:23и да, там про марго все продумано тоже
ваши комментарии очень люблю ну вы знаете !
-
-
23.06.2017 в 08:53СЛУШАЙТЕ НУ.
Я ВАС ОЧЕНЬ НЕНАВИЖУ МНЕ ОЧЕНЬ ПЛОХО.
Марго, люблю когда есть Марго!
............................................................................
вообще, не знаю, как я жила без магии всё это время. вы понимаете, я не могу, каждый раз, вот с первых строчек, я открываю и начинаю читать, и меня прямо всю скручивает и цепляет, и тянет, я не знаю, как описать это ощущение, я как будто, знаете, вот вы рассказывали мне давно ещё про эпизод на канатной дороге, вот я как будто там, в этой кабинке фуникулера, каждый чёртов раз такое ужасное напряжение, не знаю, как вы делаете это
и не могу, как Крис ловит Себастиана, весь этот эпизод, и как Себастиан говорит о матери, и, не знаю, братья Руссо!!!!! боже, как хорошо, братья Руссо!
Все, что попросишь, и - Я люблю тебя, и, блядь, немогунемогу, как же плохо, они у вас настолько здесь, именно в этом фике, искренние перед друг другом, открытые, обнажённые, наизнанку, по живому друг ко другу, по голой плоти, и это каждый раз меня выбивает, и выворачивает, и по нервам, и встряхивает, не могу
короче, ненавижу вас, всё вы знаете
КОТИК.
-
-
23.06.2017 в 18:09вот вы рассказывали мне давно ещё про эпизод на канатной дороге, вот я как будто там, в этой кабинке фуникулера
напряжение, да, и это прекрасно, с учетом того, что я вам про тот эпизод сказала два с половиной слова
здесь, именно в этом фике, искренние перед друг другом, открытые, обнажённые, наизнанку, по живому
у меня есть подозрение
что больше нигде бы и не получилось тт
и вот кстати поэтому я обожаю эмпатию как заметную часть чего-либо, и она, и магия тоже, это все как ну знаете, способ добраться до сути и вот этого вот наизнанку, на уровне ощущений что-то другими методами сделать сложно, люди же уроды и закрываются хдд а они вот - нет, они не хотят и им даже, наверное, уже и нельзя
-
-
23.06.2017 в 19:48эпизод на канатной дороге
А остальным расскажете? Я знаю только: "ехать с Себастианом в одной машине сейчас – как болтаться над пропастью на застрявшем фуникулере, если у тебя боязнь высоты, – тебя потряхивает, дыхание отчего-то сбивается, и совершенно, абсолютно не знаешь, чего ожидать".
– Как думаешь, – ... – сколько еще мы так сможем?
– Все равно
Очень классно на самом деле. Имхо это толстый момент, на котором валятся почти все слеши. То есть как только в остросюжетную историю лепят эпичный слеш, встает вопрос, если эти люди так друг друга любят, нахрена они так рискуют. В результате все вырождается либо в тягомотную драму с приоритетом чувства долга, либо в занавесочные истории.
Переживаю о том, чтобы текст был дописан и чтобы на склейке эпизодов не упала динамика. Это мой любимый из ваших больших текстов. Самый многообещающий. Мне часто недостает авантюризма, что ли.
Еще напоминает игру в шведские шахматы. )
-
-
23.06.2017 в 20:40вообще я упоминала, кажется, в каком-то из первых постов с условным плотбанни, сейчас гляну
а, это комментарий был. вот вам ссылка на него: theendoftheline.diary.ru/p199290885.htm#6718409... - там в самом последнем абзаце, который после ката, я как раз про это. если кратко, то вероятность того, что эмпатия тебя не сведет с ума еще подростком, примерно 50/50, и в конце концов должен наступить какой-то адовый пиздец, и после него ты либо совсем уходишь под днище, либо начинаешь справляться; вот у себастиана такой момент случился, когда он вдвоем с крисом ехал на фуникулере хдд
встает вопрос, если эти люди так друг друга любят, нахрена они так рискуют
ааа, ну тут знаете, такое. они просто друг друга нашли ) я все-таки чаще - после первого десятка текстов в 2014м году лол - стараюсь писать об отношениях, где два человека, они, ну, два взрослых полноценных человека хдд и если даже они друг на друге завязаны, у них не должно быть "а вот ради тебя!! я на всё!!", тем более когда оно нелогично и этого можно избежать. тут им обоим нравится, как они живут, чем и почему; нравится, что они могут делать это вместе, и что у них получается круто. и даже когда они все-таки в какой-то момент друг за друга по-настоящему боятся, ну вот как в этом куске по большей части себастиан, пусть и мельком, - в конце концов это не проблема какого-то глобального характера. не проблема вообще )
в шведские, потому что все перетасовывается быстро?
и спасибо большое, как всегда )
Переживаю о том, чтобы текст был дописан и чтобы на склейке эпизодов не упала динамика.
насчет дописан - я осторожно обещаю, но никаких сроков не даю
-
-
24.06.2017 в 18:04-
-
26.06.2017 в 04:21Ждем подробного описания )
они, ну, два взрослых полноценных человека хдд
Ну, все мы взрослые полноценные человеки. ) Но многие даже в собственники не идут, просто чтобы не иметь дело с рейдерами и полицией; не ходят на митинги; не ездят в стремные регионы и тем более не пустят туда своих взрослых полноценных близких. То есть приемлемый уровень риска жестко завязан и на мире, и на мироощущении, и где-то он может быть высоким, а где-то нет. В "Эмпатии" (надеюсь, я не путаю название у текста?) это как раз очень органично получилось, дух приключений и все такое. В мифах - органично. Да много где. В Burglars' trip, например, этот момент эталонно прописан: пока герои не ввязываются в войну, они спиваются и играют в "кукушку". В ГП/СС никаких проблем, в фанфиках по "Настоящему детективу"...
Но реально можно идти подряд по списку фанфиков по старбаксу или джонлоку - и несоответствие будет в ~90%.
Или обратный пример, есть такой вполне приличный автор Sectumsempra, ШХ/ДВ, очень хорошо пишет, но читать очень тяжело - не понятно, как персонажи вообще друг друга из дома выпускают, сидели бы в бункере и не нервировали читателей. ))
В результате мне остается читать либо фанфики про "первый раз", либо такие, где отношения держатся на вражде персонажей. )
в шведские, потому что все перетасовывается быстро?
Не, это по аналогии со шведской семьей. ) (Это чисто русское название). Там играют командой двое на двое, один черными, другой белыми, и красота в том, что "съеденные" твоим товарищем фигуры можно ставить на доску как свои собственные. Ну то есть, у тебя, например, жопа на доске, может даже мат стоять, и тут твой камрад делает ход и приносит тебе в клюве какую-нибудь фигуру. Ты ее сразу пускаешь в дело - и все в шоколаде... Так, светлые воспоминания детства. )