БЛЯТЬ, ДАЙТЕ УЖЕ СИГАРЕТУ.
вот это я называю ДНИЩЕ
вот это я называю ОНО САМО
Шкав, я смотрю на вас УКОРИЗНЕННО!!!!
что-то около 2000 слов, пьяный баки, вроде как пьяный скинни!стив, алые губы, бакикрасивый, не вычитано, бессмысленно, ВНЕЗАПНО.
приобщитьсяОх, боже.
Они ведь разбудят мать.
Квартирка Роджерсов, две крохотные комнаты и не менее крохотная кухня - на первом этаже унылого серого дома, и мама не жалуется, но говорит иногда, что это небезопасно.
Стиву жаловаться и вовсе не на что - Баки постоянно влезает к нему через окно; Стив, конечно, закатывает глаза, смеется, мол, что ты за человек такой, а Баки только улыбается.
- Двери - это для всех, - говорит он всегда наставительно. - А таким путем к тебе могу пройти только я.
- Ты, да еще пара сотен воров, - очень серьезно кивает Стив, а на душе у него теплеет.
И хорошо бы, чтобы теплотой все и ограничивалось; но они растут, становятся старше, Баки из любимчика девчонок к восемнадцати годам превращается в любимчика всеобщего, - Стив всегда подмечает детали и жесты, он не может отрицать, что на Баки то и дело засматриваются прохожие на улицах, школьные приятели, полузнакомые ребята на танцах, коллеги со случайных подработок.
Обоих полов.
И Стив всегда говорит, что эти люди просто не знают, какой Баки на самом деле придурок, ну идиот же, в самом деле, и что они все в тебе нашли; говорит, потому что они всегда так общаются, потому что никак нельзя без добродушных насмешек, без легких подколов, без тычков в плечо или под ребра.
Потому что, если не говорить всего этого, придется признаться кое в чем другом, а лучше уж молчать.
Незачем Баки знать, что Стив засматривается на него тоже.
В этот раз он тоже игнорирует дверь; Стив рисует при слабом свете лампы, закусив губу от усердия, - скоро экзамены, и чтобы поступить, нужно отлично сдать рисунок, а Стив постоянно сомневается, хоть все, кто видел его работы, и говорят, что волноваться уж ему-то совершенно не стоит. За спиной - шум, как звук от удара, приглушенная ругань; Стив оборачивается, чтобы увидеть Баки, растянувшегося на полу под окном.
Баки всегда говорит, что совсем не следит за модой, но почему-то подбирает именно то, что ему идет, тратит на одежду немалые деньги, - на нем брюки с отворотами, на редкость запачканные туфли, рубашка - простая, предполагается, наверное, что белая, но измазанная, словно Баки битый час усердно крутился в ближайшей канаве; серая кепка съехала на затылок. Стиву немедленно хочется скомкать лист с наброском, над которым он трудился не один час; хочется нарисовать Баки вот таким - расслабленным, довольным, глаза прищурены, и губы алые-алые, такие бывают у людей, когда они очень долго целуются.
Про поцелуи Стив знает, потому что уже много лет почти каждый день видит Баки; его собственный опыт довольно уныл.
- С ума сошел? - шипит он; Баки редко заявляется прямо так, в час ночи. - Ты что тут делаешь? - и тут же, мало ли, - что-то случилось?
Едва задав вопрос, Стив понимает - да Баки же просто пьян.
Напился так, что и встать, похоже, не может толком; пытается уцепиться за ровный пол, за край подоконника и за стены, но не выходит, и Баки прекращает попытки, снова смеется, слишком громко, а в соседней комнате - уставшая после работы мать, и Стив шикает укоризненно.
- А мы тут выпивали, - послушно переходит Баки на шепот, впрочем, не менее громкий; может, ему кажется, что Стив его не услышит, так что тот встает со стула, подходит ближе, опускаясь перед Баки на корточки. - За отмену сухого закона.
Стиву хочется казаться строгим, серьезным, и вообще, в это время он давно мог спать, что Баки там себе думает; но он не выдерживает, фыркает:
- Его полтора года назад отменили, дурак.
- Вот именно! - радуется неизвестно чему Баки, поднимает правую руку, демонстрируя бутылку с яркой этикеткой, на которой читается - "бурбон". - Мне подарили. То есть, я стащил.
Бутылка полна едва ли на треть, и Стив понимает, что выпроводить Баки домой не получится; все, что угодно может случиться там, на ночных улицах, да и попробуй его подними, - Баки успел раздаться в плечах, он выше Стива на добрых две головы, а еще, когда пьет, как будто тяжелеет - наваливается всегда так, что Стив не может отстраниться.
Да и не хочет.
Стив очень старается; следит, чтобы взгляд не съезжал на яркие губы, которые Баки постоянно облизывает, - пытливо смотрит в глаза, пытаясь понять, есть ли смысл хоть что-то спрашивать; все это очень, очень сложно, никакой надежды на успех, пока Баки так близко.
Так что Стив поднимается было:
- Пойдем, тебе лучше лечь, - но Баки резво хватает за руку, тянет обратно, быстро, не устоять; Стиву не удается удержать равновесие сразу, он почти падает на Баки, уперевшись ладонью в грудь, а взгляд снова падает на губы.
Это плохо.
- Тут хорошо, - возражает Баки, на предыдущую фразу, конечно, но как будто мысли читает. - Давай тут посидим, - он растягивает губы в искренней, светлой улыбке, выглядит наивным, как ребенок, только вот глаза горят пуще той лампы в комнате, и это совершенно, абсолютно невыносимо; Стив так больше не может.
Он же целую работу над собой проделал, чтобы смотреть меньше, дотрагиваться реже, притворяться лучше, - кому, спрашивается, нужен лучший друг с сомнительными желаниями, уж точно не Баки; а теперь Баки так близко, доверчивый, улыбчивый, пьяный, и Стив отлично знает, что если тот накануне принял на грудь, то наутро обычно не помнит ничего толком, так что, может, вот он - шанс неизвестно на что.
Ну, хоть на что-нибудь.
Стив все равно не может решиться; из них двоих только в Баки нет какого-то естественного смущения, словно он вовсе лишен такого чувства, как стыд, - только Баки может между делом задрать однокласснице юбку, стянуть на рынке яблоко, полезть к какой-нибудь симпатичной незнакомке с объятиями; а Стив лучше сто раз ответит на насмешки в свой адрес, или столько же раз ввяжется в заведомо проигрышную грязную драку, чем… это.
- Ты чего? - вдруг громким шепотом удивляется Баки; видимо, у Стива появляется что-то такое во взгляде. Сам он чувствует странную обреченность, как будто твердо решился на что-то, не то самый ужасный поступок в жизни, не то - самый правильный, хотя, на самом-то деле, таким неуверенным Стив не был еще никогда; пока Баки неловко, с третьей попытки стягивает мешающуюся кепку, отбрасывает в сторону, Стив глубоко вздыхает, отнимает бутылку, быстро откручивает крышку.
- Эй! - Баки пытается протестовать, вот только с координацей у него не очень, не успевает; Стив так же торопливо делает большой глоток, закашливается тут же, горло обжигает чем-то невкусным и почему-то сладковатым, он ведь бурбон этот никогда и не пробовал; Баки округляет глаза. - Что творишь? Тебе нельзя.
- Почему это? - знает он, конечно, почему, в зеркале себя каждое утро видит; и все равно успевает глотнуть еще раз, прежде чем Баки выхватывает бутылку. - Всем можно, и мне тоже, - перед глазами мутнеет, голова немного кружится, и в поисках опоры Стив крепче хватается за Баки, оседает на его вытянутые ноги; наверное, вот сейчас должно быть очень стыдно, но - ни капли, и Стив удобно списывает все на бурбон, он же не привык к алкоголю, может он напиться с пары глотков?
Или же накрепко убедить себя, что напился.
- Идиот, и зачем только, - тянет Баки, его голос плывет, так же, как и улыбка; он смотрит обеспокоенно, а Стив не может взять в толк, почему. - Ты как?
- Хорошо, - Стив смеется; ему и правда хорошо, никогда еще не было лучше, - у меня же астма, а не… что похуже, - слова подбираются плохо, и он думает, что проще молчать, проще что-нибудь сделать.
И делает, наконец.
Тянется вперед, неуверенно, неумело, все так же держась за плечи Баки, касается губами губ, невозможных этих, горящих, алых; и не то чтобы Стив много раз целовался, так, пара не самых удачных случаев в прошлом году на дурацких устроенных Баки свиданиях, было мокро и странно, - а сейчас выходит будто само собой, и Баки сжимает губы на пару секунд, не больше, - быстро сдается.
Стив напирает, как будто впервые в жизни; Баки поддается, приоткрывает рот, проводит языком по нижней губе Стива, по верхней, вытягивает руку, пальцы запутываются в волосах на затылке; их носы сталкиваются, и это все еще странно, но по-прежнему хорошо.
Так хорошо, что мало.
Баки отстраняется, смотрит странно, - озадаченный, весь горячий, смешливый:
- А я думал, что с теми девчонками не так, - он проводит ладонью по лицу Стива, очерчивает пальцами скулы, это ощущается до странности нежно, очень непохоже на Баки. - А ты целоваться не научился, - Стив даже не обижается; у него дух захватывает от того, что все еще жжет горло, и от собственной храбрости. Баки трет лоб, как будто пытается ускорить мысль, выглядит почти серьезным, если бы не затуманенный взгляд, - давай-ка еще раз. Считай, что урок.
Из Баки выходит отличный учитель, только Стив ему никогда об этом не скажет, много чести, и так ведь зазнается, - думать об этом смешно, а все остальное - еще веселее; они целуются торопливо, горячо, по-настоящему, так, как надо, так, как Стив себе представлял уже не один месяц.
И ему все еще мало.
Стив даже не думает, что делает, когда опускает руку, чувствует чужое возбуждение так же хорошо, как свое; сейчас, вот прямо сейчас, все кажется нормальным, допустимым, - почему бы и нет, ночь, почти пустая бутылка бурбона, и ведь можно не думать; Баки как будто пугается, вжимается спиной в стену сильнее, перехватывает ладонь:
- Стив, - это звучало бы предупреждением, но голос у Баки нетвердый, выходит осторожно, практически просьбой. - - Давай… спать давай.
Он поднимается первым, охнув, помогает встать Стиву, схватив за руку и немедленно выпуская; пошатываясь, скидывает на ходу ботинки, добирается до кровати, едва не падая мимо, - как был, в одежде; Стив ложится рядом, и вот теперь ему стыдно, так, что краска заливает щеки, от того, как нелепо все произошло, как быстро закончилось. Баки поворачивается на бок, старательно не касаясь Стива, смотрит, - растрепанный, рубашка съехала, обнажая ключицу, - снова облизывает губы. Конечно, думает Стив, хотя ни о чем не хочется думать; конечно, - все как всегда, - когда Стив на что-то решается, даже на совершенную глупость, то упорно доводит все до конца, и только Баки из всех людей на планете умеет как-то его сдержать; только вот сейчас лучше бы не надо.
Зря, что ли, он пил эту гадость.
Стив знает, что не сможет заснуть с гудящей головой, с болезненным почти возбуждением, со всем этим ворохом эмоций, - не сможет просто отвернуться и сделать вид, что ничего не случилось; он смотрит решительно, когда придвигается вплотную, быстро, чтобы не успеть передумать; целует Баки снова, не дав ничего сказать, нет уж, незачем, - снова опускает руку, просовывает под брюки, обхватывает член, это так странно, странно и немного пугает, но, раз что-то уже происходит, считает Стив, смысла нет сомневаться; он двигает рукой, осторожно, пытаясь понять, как дальше, - раз, другой, и Баки беспомощно стонет в губы:
- Стив, боже, - целует, теперь уже сам, а потом накрывает руку Стива своей, ладонь подсказывает ритм; Баки притягивает еще ближе, хотя куда уж, пальцы опять зарываются в волосы, и обычно Стив ненавидит, когда Баки издевается так над его прической, но плевать ему, почему это вдруг так хорошо, почему - все это - так хорошо.
- Стив, - снова стонет Баки, долго, протяжно, низко; Стиву этого хватает, он кончает, в другом случае это было бы почти унизительно - прямо в штаны, запачкав белье; куда-то исчезают все силы, он отпускает Баки, и тот заканчивает начатое Стивом сам, - тот может только смотреть, не отрываясь, как ритмично двигается рука, как Баки откидывает голову на подушку, закусывает губу, сильно, до крови, - как выдыхает сплошными стонами, замирает, наконец, - обтирает ладонь прямо о недешевые брюки, хлопает глазами, точно не понимает, где находится и что с ним случилось; Баки красив так бесстыдно, что Стиву нечем дышать.
Надо, наверное, вытереться хотя бы, переодеться, сменить простыни, сказать что-нибудь; вместо этого Стив переворачивается на живот, укладывает голову на руки, поворачивает - так, чтобы видеть Баки.
В голове - абсолютная пустота, звонкая тишина, невозможное, стыдное удовлетворение; Баки, кажется, хочет что-то сказать, и только мотает головой, как бы сам себе запрещая, - молча протягивает руки, привлекая Стива к себе, обнимает совсем привычно, на одной постели они всегда умещаются именно так, - прикрывает глаза.
Стив слышит ровное дыхание уже через пару мгновений; Баки спит, касаясь губами его макушки.
Стив просыпается первым, еще до рассвета.
Поначалу хочется встать, но Баки прижимает его к себе так крепко, что становится тяжеловато дышать, и Стив думает, что, все-таки, все это было не зря.
Он улыбается.
вот это я называю ОНО САМО
Шкав, я смотрю на вас УКОРИЗНЕННО!!!!
что-то около 2000 слов, пьяный баки, вроде как пьяный скинни!стив, алые губы, бакикрасивый, не вычитано, бессмысленно, ВНЕЗАПНО.
приобщитьсяОх, боже.
Они ведь разбудят мать.
Квартирка Роджерсов, две крохотные комнаты и не менее крохотная кухня - на первом этаже унылого серого дома, и мама не жалуется, но говорит иногда, что это небезопасно.
Стиву жаловаться и вовсе не на что - Баки постоянно влезает к нему через окно; Стив, конечно, закатывает глаза, смеется, мол, что ты за человек такой, а Баки только улыбается.
- Двери - это для всех, - говорит он всегда наставительно. - А таким путем к тебе могу пройти только я.
- Ты, да еще пара сотен воров, - очень серьезно кивает Стив, а на душе у него теплеет.
И хорошо бы, чтобы теплотой все и ограничивалось; но они растут, становятся старше, Баки из любимчика девчонок к восемнадцати годам превращается в любимчика всеобщего, - Стив всегда подмечает детали и жесты, он не может отрицать, что на Баки то и дело засматриваются прохожие на улицах, школьные приятели, полузнакомые ребята на танцах, коллеги со случайных подработок.
Обоих полов.
И Стив всегда говорит, что эти люди просто не знают, какой Баки на самом деле придурок, ну идиот же, в самом деле, и что они все в тебе нашли; говорит, потому что они всегда так общаются, потому что никак нельзя без добродушных насмешек, без легких подколов, без тычков в плечо или под ребра.
Потому что, если не говорить всего этого, придется признаться кое в чем другом, а лучше уж молчать.
Незачем Баки знать, что Стив засматривается на него тоже.
В этот раз он тоже игнорирует дверь; Стив рисует при слабом свете лампы, закусив губу от усердия, - скоро экзамены, и чтобы поступить, нужно отлично сдать рисунок, а Стив постоянно сомневается, хоть все, кто видел его работы, и говорят, что волноваться уж ему-то совершенно не стоит. За спиной - шум, как звук от удара, приглушенная ругань; Стив оборачивается, чтобы увидеть Баки, растянувшегося на полу под окном.
Баки всегда говорит, что совсем не следит за модой, но почему-то подбирает именно то, что ему идет, тратит на одежду немалые деньги, - на нем брюки с отворотами, на редкость запачканные туфли, рубашка - простая, предполагается, наверное, что белая, но измазанная, словно Баки битый час усердно крутился в ближайшей канаве; серая кепка съехала на затылок. Стиву немедленно хочется скомкать лист с наброском, над которым он трудился не один час; хочется нарисовать Баки вот таким - расслабленным, довольным, глаза прищурены, и губы алые-алые, такие бывают у людей, когда они очень долго целуются.
Про поцелуи Стив знает, потому что уже много лет почти каждый день видит Баки; его собственный опыт довольно уныл.
- С ума сошел? - шипит он; Баки редко заявляется прямо так, в час ночи. - Ты что тут делаешь? - и тут же, мало ли, - что-то случилось?
Едва задав вопрос, Стив понимает - да Баки же просто пьян.
Напился так, что и встать, похоже, не может толком; пытается уцепиться за ровный пол, за край подоконника и за стены, но не выходит, и Баки прекращает попытки, снова смеется, слишком громко, а в соседней комнате - уставшая после работы мать, и Стив шикает укоризненно.
- А мы тут выпивали, - послушно переходит Баки на шепот, впрочем, не менее громкий; может, ему кажется, что Стив его не услышит, так что тот встает со стула, подходит ближе, опускаясь перед Баки на корточки. - За отмену сухого закона.
Стиву хочется казаться строгим, серьезным, и вообще, в это время он давно мог спать, что Баки там себе думает; но он не выдерживает, фыркает:
- Его полтора года назад отменили, дурак.
- Вот именно! - радуется неизвестно чему Баки, поднимает правую руку, демонстрируя бутылку с яркой этикеткой, на которой читается - "бурбон". - Мне подарили. То есть, я стащил.
Бутылка полна едва ли на треть, и Стив понимает, что выпроводить Баки домой не получится; все, что угодно может случиться там, на ночных улицах, да и попробуй его подними, - Баки успел раздаться в плечах, он выше Стива на добрых две головы, а еще, когда пьет, как будто тяжелеет - наваливается всегда так, что Стив не может отстраниться.
Да и не хочет.
Стив очень старается; следит, чтобы взгляд не съезжал на яркие губы, которые Баки постоянно облизывает, - пытливо смотрит в глаза, пытаясь понять, есть ли смысл хоть что-то спрашивать; все это очень, очень сложно, никакой надежды на успех, пока Баки так близко.
Так что Стив поднимается было:
- Пойдем, тебе лучше лечь, - но Баки резво хватает за руку, тянет обратно, быстро, не устоять; Стиву не удается удержать равновесие сразу, он почти падает на Баки, уперевшись ладонью в грудь, а взгляд снова падает на губы.
Это плохо.
- Тут хорошо, - возражает Баки, на предыдущую фразу, конечно, но как будто мысли читает. - Давай тут посидим, - он растягивает губы в искренней, светлой улыбке, выглядит наивным, как ребенок, только вот глаза горят пуще той лампы в комнате, и это совершенно, абсолютно невыносимо; Стив так больше не может.
Он же целую работу над собой проделал, чтобы смотреть меньше, дотрагиваться реже, притворяться лучше, - кому, спрашивается, нужен лучший друг с сомнительными желаниями, уж точно не Баки; а теперь Баки так близко, доверчивый, улыбчивый, пьяный, и Стив отлично знает, что если тот накануне принял на грудь, то наутро обычно не помнит ничего толком, так что, может, вот он - шанс неизвестно на что.
Ну, хоть на что-нибудь.
Стив все равно не может решиться; из них двоих только в Баки нет какого-то естественного смущения, словно он вовсе лишен такого чувства, как стыд, - только Баки может между делом задрать однокласснице юбку, стянуть на рынке яблоко, полезть к какой-нибудь симпатичной незнакомке с объятиями; а Стив лучше сто раз ответит на насмешки в свой адрес, или столько же раз ввяжется в заведомо проигрышную грязную драку, чем… это.
- Ты чего? - вдруг громким шепотом удивляется Баки; видимо, у Стива появляется что-то такое во взгляде. Сам он чувствует странную обреченность, как будто твердо решился на что-то, не то самый ужасный поступок в жизни, не то - самый правильный, хотя, на самом-то деле, таким неуверенным Стив не был еще никогда; пока Баки неловко, с третьей попытки стягивает мешающуюся кепку, отбрасывает в сторону, Стив глубоко вздыхает, отнимает бутылку, быстро откручивает крышку.
- Эй! - Баки пытается протестовать, вот только с координацей у него не очень, не успевает; Стив так же торопливо делает большой глоток, закашливается тут же, горло обжигает чем-то невкусным и почему-то сладковатым, он ведь бурбон этот никогда и не пробовал; Баки округляет глаза. - Что творишь? Тебе нельзя.
- Почему это? - знает он, конечно, почему, в зеркале себя каждое утро видит; и все равно успевает глотнуть еще раз, прежде чем Баки выхватывает бутылку. - Всем можно, и мне тоже, - перед глазами мутнеет, голова немного кружится, и в поисках опоры Стив крепче хватается за Баки, оседает на его вытянутые ноги; наверное, вот сейчас должно быть очень стыдно, но - ни капли, и Стив удобно списывает все на бурбон, он же не привык к алкоголю, может он напиться с пары глотков?
Или же накрепко убедить себя, что напился.
- Идиот, и зачем только, - тянет Баки, его голос плывет, так же, как и улыбка; он смотрит обеспокоенно, а Стив не может взять в толк, почему. - Ты как?
- Хорошо, - Стив смеется; ему и правда хорошо, никогда еще не было лучше, - у меня же астма, а не… что похуже, - слова подбираются плохо, и он думает, что проще молчать, проще что-нибудь сделать.
И делает, наконец.
Тянется вперед, неуверенно, неумело, все так же держась за плечи Баки, касается губами губ, невозможных этих, горящих, алых; и не то чтобы Стив много раз целовался, так, пара не самых удачных случаев в прошлом году на дурацких устроенных Баки свиданиях, было мокро и странно, - а сейчас выходит будто само собой, и Баки сжимает губы на пару секунд, не больше, - быстро сдается.
Стив напирает, как будто впервые в жизни; Баки поддается, приоткрывает рот, проводит языком по нижней губе Стива, по верхней, вытягивает руку, пальцы запутываются в волосах на затылке; их носы сталкиваются, и это все еще странно, но по-прежнему хорошо.
Так хорошо, что мало.
Баки отстраняется, смотрит странно, - озадаченный, весь горячий, смешливый:
- А я думал, что с теми девчонками не так, - он проводит ладонью по лицу Стива, очерчивает пальцами скулы, это ощущается до странности нежно, очень непохоже на Баки. - А ты целоваться не научился, - Стив даже не обижается; у него дух захватывает от того, что все еще жжет горло, и от собственной храбрости. Баки трет лоб, как будто пытается ускорить мысль, выглядит почти серьезным, если бы не затуманенный взгляд, - давай-ка еще раз. Считай, что урок.
Из Баки выходит отличный учитель, только Стив ему никогда об этом не скажет, много чести, и так ведь зазнается, - думать об этом смешно, а все остальное - еще веселее; они целуются торопливо, горячо, по-настоящему, так, как надо, так, как Стив себе представлял уже не один месяц.
И ему все еще мало.
Стив даже не думает, что делает, когда опускает руку, чувствует чужое возбуждение так же хорошо, как свое; сейчас, вот прямо сейчас, все кажется нормальным, допустимым, - почему бы и нет, ночь, почти пустая бутылка бурбона, и ведь можно не думать; Баки как будто пугается, вжимается спиной в стену сильнее, перехватывает ладонь:
- Стив, - это звучало бы предупреждением, но голос у Баки нетвердый, выходит осторожно, практически просьбой. - - Давай… спать давай.
Он поднимается первым, охнув, помогает встать Стиву, схватив за руку и немедленно выпуская; пошатываясь, скидывает на ходу ботинки, добирается до кровати, едва не падая мимо, - как был, в одежде; Стив ложится рядом, и вот теперь ему стыдно, так, что краска заливает щеки, от того, как нелепо все произошло, как быстро закончилось. Баки поворачивается на бок, старательно не касаясь Стива, смотрит, - растрепанный, рубашка съехала, обнажая ключицу, - снова облизывает губы. Конечно, думает Стив, хотя ни о чем не хочется думать; конечно, - все как всегда, - когда Стив на что-то решается, даже на совершенную глупость, то упорно доводит все до конца, и только Баки из всех людей на планете умеет как-то его сдержать; только вот сейчас лучше бы не надо.
Зря, что ли, он пил эту гадость.
Стив знает, что не сможет заснуть с гудящей головой, с болезненным почти возбуждением, со всем этим ворохом эмоций, - не сможет просто отвернуться и сделать вид, что ничего не случилось; он смотрит решительно, когда придвигается вплотную, быстро, чтобы не успеть передумать; целует Баки снова, не дав ничего сказать, нет уж, незачем, - снова опускает руку, просовывает под брюки, обхватывает член, это так странно, странно и немного пугает, но, раз что-то уже происходит, считает Стив, смысла нет сомневаться; он двигает рукой, осторожно, пытаясь понять, как дальше, - раз, другой, и Баки беспомощно стонет в губы:
- Стив, боже, - целует, теперь уже сам, а потом накрывает руку Стива своей, ладонь подсказывает ритм; Баки притягивает еще ближе, хотя куда уж, пальцы опять зарываются в волосы, и обычно Стив ненавидит, когда Баки издевается так над его прической, но плевать ему, почему это вдруг так хорошо, почему - все это - так хорошо.
- Стив, - снова стонет Баки, долго, протяжно, низко; Стиву этого хватает, он кончает, в другом случае это было бы почти унизительно - прямо в штаны, запачкав белье; куда-то исчезают все силы, он отпускает Баки, и тот заканчивает начатое Стивом сам, - тот может только смотреть, не отрываясь, как ритмично двигается рука, как Баки откидывает голову на подушку, закусывает губу, сильно, до крови, - как выдыхает сплошными стонами, замирает, наконец, - обтирает ладонь прямо о недешевые брюки, хлопает глазами, точно не понимает, где находится и что с ним случилось; Баки красив так бесстыдно, что Стиву нечем дышать.
Надо, наверное, вытереться хотя бы, переодеться, сменить простыни, сказать что-нибудь; вместо этого Стив переворачивается на живот, укладывает голову на руки, поворачивает - так, чтобы видеть Баки.
В голове - абсолютная пустота, звонкая тишина, невозможное, стыдное удовлетворение; Баки, кажется, хочет что-то сказать, и только мотает головой, как бы сам себе запрещая, - молча протягивает руки, привлекая Стива к себе, обнимает совсем привычно, на одной постели они всегда умещаются именно так, - прикрывает глаза.
Стив слышит ровное дыхание уже через пару мгновений; Баки спит, касаясь губами его макушки.
Стив просыпается первым, еще до рассвета.
Поначалу хочется встать, но Баки прижимает его к себе так крепко, что становится тяжеловато дышать, и Стив думает, что, все-таки, все это было не зря.
Он улыбается.
@темы: графомания, ДНИЩЕ, winter captain, Я НЕ ЗНАЮ КАК ЭТО ВЫШЛО
-
-
21.05.2014 в 18:32Хьюстон, Хьюстон, у меня же защита курсовой завтра, а я что, а я где? а я в днище
-
-
21.05.2014 в 18:40-
-
21.05.2014 в 18:40КАКАЯ КУРСОВАЯ ЗАЧЕМ КОГДА СТАРБАКС
но вообще конечно ни пуха ни пера
-
-
21.05.2014 в 18:40Алекс, это офигенно! Про этих двоих можно читать просто бесконечно. .... Я еще раз сто перечитаю...
-
-
21.05.2014 в 18:41-
-
21.05.2014 в 18:41Ведет просто с такого Стива
это так странно, странно и немного пугает, но, раз что-то уже происходит, считает Стив, смысла нет сомневаться
Вот этим окончательно вынесло
Господи, вообще слов нет, сгорела дотла, бакикрасивый, стивпрекрасный, никогда не думала, что меня будет вести от скинни!стива, как же вы их прекрасно прописываете
-
-
21.05.2014 в 18:42dzianta,
Господи, вообще слов нет, сгорела дотла, бакикрасивый, стивпрекрасный, никогда не думала, что меня будет вести от скинни!стива
Я ТОЖЕ НЕ ДУМАЛА НИКОГДА
ДУМАЛА - КАКОЙ ЕЩЕ СКИННИ!СТИВ НУ ОН ЖЕ СКИННИ
А ПОТОМ
-
-
21.05.2014 в 18:43вот да! я еще какое-то время назад обнаружила, что влюблена вовсе не в Баки, а Стива до сыворотки
-
-
21.05.2014 в 18:44ага! это же Стив! Я теперь уже уверена, что это стивкрасивый
-
-
21.05.2014 в 18:44-
-
21.05.2014 в 18:45ЧТО УЖ ГОВОРИТЬ ПРО СКИННИ СТИВА
А ПОТОМ ВОТ
И БАКИ
...
-
-
21.05.2014 в 18:46-
-
21.05.2014 в 18:48-
-
21.05.2014 в 18:48......
eto-da, мне кажется, у меня все тексты рано или поздно об этом
-
-
21.05.2014 в 18:48-
-
21.05.2014 в 18:50-
-
21.05.2014 в 18:50бляааааа.
-
-
21.05.2014 в 18:50с юстом ))) и до сыворотки )) и чтобы любовался. ну это типа как заявка. Вдруг м не случайно повезет?
-
-
21.05.2014 в 18:51огнетушитель!
Шкав, !!!!!!!!!!!!!!
eto-da, напишу может, но пока не знаю куда именно
-
-
21.05.2014 в 18:55-
-
21.05.2014 в 18:56-
-
21.05.2014 в 18:59....
ДА КОМУ Я ВРУ
накроет конечно
Шкав, ВЫ МОЙ ЛИЧНЫЙ СОРТ ГЕРОИНА
-
-
21.05.2014 в 19:00-
-
21.05.2014 в 19:04спасибо, как всегда, за прекрасность!
-
-
21.05.2014 в 19:04Я не знаю.
Я просто тоже здесь прилягу.
И ещё поношу вас на ручках, можно?
-
-
21.05.2014 в 19:05вот и я думаю как теперь жить дальше после ваших прекрасных текстов
но к чёрту, бгг. Спасибо! :3
-
-
21.05.2014 в 19:05Корф,
Perfect_criminal, конечно, лежите, носите, все что угодно!
-
-
21.05.2014 в 19:05-
-
21.05.2014 в 19:08Шкав,
-
-
21.05.2014 в 19:08алые губы, бакикрасивый
вот тут уже зажглась и полыхала до конца